Книга Сваха для монаха, страница 39 – Дарья Калинина

— Если буду знать как, то помогу!

— Я вам скажу! — необычайно оживился мужчинка.

Он даже по комнате запрыгал. Ну чисто кузнечик! Господи, и как с таким жить можно? Это же каждый день на него глядеть и плакать от жалости. Пожалуй, все глаза выплачешь. Но мужчинка закончил радоваться так же быстро, как перед этим злился. Он подпрыгал к Марише и, понизив голос до едва слышного шепота, поманил ее, чтобы нагнулась, а потом произнес ей в ухо:

— Ваньке с одним человеком позарез встретиться нужно было. Понимаете?

— Понимаю, — с таким же заговорщицким видом закивала Мариша, хотя ровным счетом ничего не понимала.

Зато она поняла главное. Находящийся перед ней мужчина был явно психически не в норме. А с психами что главное? Правильно! С ними главное — не спорить. И активно соглашаться, делая максимально честное лицо, чтобы эти больные, но при этом дьявольски проницательные люди не догадались, что вы на самом деле о них думаете.

— Понимаю, понимаю!

— Ванька потому и бежать был вынужден. Потому что узнал, что этот человек находится всего в нескольких километрах от нашего заведения. В монастыре!

— В монастыре, — эхом откликнулась Мариша.

Причем на этот раз ей даже не пришлось делать вид, что она заинтересовалась. У нее взаправду дух перехватило. Беглый псих ошивается где-то в окрестностях монастыря! Их монастыря!

— В мужском монастыре, — подтвердил ее догадку мужчинка. — Вот он туда и дернул. А эти монахини решили, что он в бега подался. И его родным позвонили. Мол, забирайте своего пациента. Он наши правила нарушил, нет ему пути назад.

— И что?

— А то! То, что из родных у Ваньки одна жена. Стерва! Моя супруга тоже с характером, но она добрая женщина. И ко мне каждую неделю приезжает. А Ванькина жена, как его сюда определила, ни разу не появилась. И еще Ивану пригрозила: если вздумаешь чудить, запихну тебя в обычную дурку.

— Как же так? Здорового человека?

— Кто здоровый?

— Ну, этот ваш Ваня.

— Кто сказал, что он здоровый?

— А что, нет?

— На всю голову больной! — решительно воскликнул мужчинка. — Разве здоровый стал бы так делать? Убежал отсюда, словно пацан какой-нибудь из пионерского лагеря.

— Нехорошо получилось.

— Договориться с сестрами можно было! Я ему так и сказал, объясни, попросись. Они тебя сами же в монастырь к твоему другу отвезут и обратно доставят с комфортом.

— А он?

— Нет, говорит. Такое дело, что посторонних вмешивать никак не могу. Пусть хоть и сестры, а все равно могут среди них быть засланные казачки.

У Мариши от обилия сведений даже голова пошла кругом. И она смогла только едва слышно пролепетать:

— Кто? Какие еще казачки?

— Ну, засланные от них.

— От кого от них?

— Не знаю я! — снова начал злиться ее собеседник.

Но теперь он злился уже не на Маришу, а на некоего своего друга Ваню, странно поступившего.

— У Ваньки только на языке и вертелось, что про них. Дескать, они ему то сделали, они ему это сделали. А он их кинул. Только теперь ОНИ его искать будут.

— Да кто они-то?

Мужчинка покачал головой.

— Это вы у него сами спросите. Найдете и спросите. А мне он, почитай, за целое лето ничего так и не объяснил.

— Этот Ваня провел тут только одно лето?

— Да. Ранней весной его жена привезла. С монахинями пошушукалась. И обратно уехала. А перед отъездом у Ваньки трубку сотовую отняла, чтобы он ИМ не позвонил. Правда, потом все же вернула.

Кое-что для Мариши прояснилось. Теперь оставалось выяснить очень важные подробности Ваниного побега из этой привилегированной больницы для больных гениев.

— А давно Ваня покинул вас?

— Уже четвертый день прошел, как его нету.

— А одет он был как?

— Зачем вам?

— На улице прохладно бывает. Как бы не простудился.

— Нормально он был одет. Джинсы и свитер толстый такой в полоску. Синий с белым.

— Не замерзнет, — произнесла Мариша, бледнея при упоминании о синем полосатом свитере.

— Это да, — задумчиво произнес ее собеседник. — Хотя вы тоже по-своему где-то правы, Ванька для жизни в дикой природе не приспособлен. Нога у него сломана была. Так толком и не зажила. Хромает, бедняга.

Мариша мысленно охнула. Приметы таинственного незнакомца, который ошивался возле монастыря, совпадали с приметами беглого психа. На этом тоже был свитер в синюю и белую полоску, и он хромал. А если сейчас еще выяснится, что тот друг, к которому Ваня так торопился в монастырь, — это бедный Вовик Сухоручко, то можно считать, что убийца последнего найден.

— А имя его друга вы знаете?

— Имя?

— Ну да, имя человека, к которому убежал ваш Ваня.

— Имя я знаю! — оживился мужчинка.

— Правда?

— Ну да! Специально Ванька мне его, конечно, не говорил. Просто я слышал, как Ванька себе под нос бормочет.

— Что бормочет?

— Он вещи перебирал, что с собой в побег взять. И шептал: «Ну, Вовка! Ну, погоди, сучий потрох! Втравил меня тогда в историю, теперь ты со мной за нее расплатишься!»

— Так и шептал?

— Точно так!

У Мариши даже голова закружилась от радости. Это же надо так уметь! Вот так идти в туалет и совершенно случайно наткнуться на свидетеля, которому просто цены нету. Да теперь этого Ваню в полосатом свитере можно просто идти и брать голыми руками. И мотив для убийства имеется. Небось Сухоручко, крутясь в криминальном мире, где-то подставил своего приятеля. А потом бежал, скрывшись в монастыре.

Его приятелю повезло меньше. Его, похоже, достали те самые ОНИ. И сломали ему ногу. А жена привезла инвалида-мужа в больницу, чтобы сестры укрыли бедолагу, пока все не утихнет.

В том, что два сообщника прятались все это время поблизости друг от друга, Мариша усмотрела некий высший промысел. Но в чем он заключался, пока сказать не могла. Уж во всяком случае не в том, чтобы один из подельников убил другого.

Мариша еще долго и с удовольствием бы поговорила со своим собеседником, но в этот момент раздался удар колокола. И мужчинка страшно всполошился:

— Обед! Обед сейчас принесут! Нельзя, чтобы видели вас тут! Нельзя!

— Почему?

— Не полагается!

— Почему не полагается?

Мужчина замер, размышляя.

— Не знаю, — признался он наконец. — Но лично я бы не хотел, чтобы кто-то из посторонних увидел мое лицо. Вдруг знакомые встретятся? Узнают, где я провожу время. Потом придумают с три короба небылиц. Что было и чего не было. Вовек от грязных сплетен не отмоешься.