Онлайн книга «Ночи с Камелией»
– Пойду приглашу на смотрины. – Иди. Я мотор не глушу, почувствую ловушку, дам деру, – предупредил Артем. – Бабки здесь заберу, заходить никуда не буду. Каскадер постучался, его впустили. А ночь… как в деревне, в которой отключили электричество, оставив гореть редкие фонарики, чтобы у жителей был примерный ориентир, куда надо идти. Тишина мертвая. Вышел Каскадер с мужчиной, который обошел «лексус», открыл дверцу со стороны водителя и сказал Артему: – Лимон. – Мне, – тут же начал торговлю Артем. – Я загоню ее за лимон, значит, тебе половина. – Офонарел? – возмутился Артем. – Внедорожник новый… – Без документов, так? – начал перечислять недостатки товарищ Каскадера. – Без ключей. И наверняка в угоне. Над ней предстоит поработать, изменить так, чтобы производитель не узнал, сделать документы и ключи, вывезти из города, а это затраты и риск. – Погоди… Артем приводил доводы в свою пользу, тем самым тянул время, выторговал сто пятьдесят тысяч, ударили по рукам. Приятель Каскадера двинул на автомойку за деньгами, пробыл там минут пять, вышел с пакетом… Артем спрыгнул на землю… В этот момент налетели, как хищные птицы, вооруженные люди. Приятеля Каскадера затолкали назад, ворвались на автомойку. Двое кинулись на остолбеневшего Каскадера, повалили на заснеженную землю. Одного Артем схватил за шиворот и отбросил в сторону, тот отлетел и затих. Второго свалил ударом кулака в лицо, схватил безвольного Каскадера и запихнул в джип. Быстро запрыгнул на место водителя и газанул. За ними рванула милицейская машина. Погоня! Артем здорово от нее удирал, не жалея бензина, между тем поинтересовался: – Каскадер! Каскадер, мать твою! Жив? – Жив… – промямлил сообщник. – Вот и хорошо, – процедил Артем. – Догонят, – проблеял Каскадер. – На своей колымаге? Никогда! Он выбирал улицы, где горожане лишь мечтали об асфальте, машина подпрыгивала на ухабах, но что ей сделается, когда ее предназначение – летать, а не ездить. Такого преимущества не имеют легковые милицейские автомобили, поэтому неудивительно, что преследователи отстали. Артем выехал за город, остановил машину, мотор не глушил. Он обошел ее, открыл дверцу и грубо вытащил Каскадера. Схватив его за грудки и прижав к боку внедорожника, злобно прошипел ему в лицо: – Ну, гад, я тебя урою! Ты ментов навел, ты? – С ума сошел… – Я эту тачку пас два месяца, два! – тряс его Артем, а сам думал, не слишком ли старается, а то нечаянно кончит хлюпика. – Я к тебе как к человеку, а ты… меня… ментам… – Не я! – заорал Каскадер, чувствуя, что если не охладит психопата, то ему будет каюк. – Загребли-то не тебя! А моих людей! Зачем мне терять своих? Сам подумай… Отпусти!.. Дышать нечем… Артем сжалился над ним, убрал руки. Но как же он страшен был в своем отчаянии! И ходил, и рычал, и размахивал руками: – Что делать, что? Мне кранты! Вот связался! Короче, Каскадер не посмел бросить ему ответное обвинение: мол, не ты ли сам ментов привел? Мысленно он, конечно, просчитывал такой вариант, вычислял, каким образом Артем мог сообщить милиции, где они припаркуются. Но современными технологиями Каскадер не увлекался, лишь теми новшествами, которые необходимы в быту, особым умом тоже не блистал, посему уличающих фактов не нашел. – Залечь на дно надо, – подсказал выход. – На дно? – Да, временно. Не думаю, что нас запомнили в лицо те два… что меня скрутили. Утихнет буря, можно будет вылезти. – Залезай! – решительно скомандовал Артем, открыв дверцу. – А куда мы?.. – На дно. Я тебя, друг ты мой, не отпущу, так и знай. Если меня повяжут, то и тебя. Лезь, я сказал! От кофе у нее сердце тарахтело. В сущности, пить его необязательно, когда вдохновение, можно сказать, сидит рядом. Да, спать не хотелось, просто кофе – это ритуал, непременный атрибут умственной работы, помогающий сконцентрироваться и отобрать из огромного объема мыслей важные. Кофе заполняет паузу, если вдруг наступает минута невесомости, когда ищешь поворот в сюжете или не знаешь, какой фразой начать главу. Это и маленькая награда в миг удачи, если перечитанное нравится самой, когда хочется сказать себе: недурственно. У кого-то все эти функции выполняет сигарета, у Софии – кофе. Борька ни разу не позвонил, значит, действительно погряз в хлопотах. Впрочем, о нем она вспомнила только у папы, сейчас не до того… Она писала «Анфиса помогала Марго раздеться, щебеча: – Ой, ну и важен же господин трагик, барыня. Я стою, читаю, а он положил ногу на ногу, болтает ею и в потолок глядит. А потом как рявкнет басом: стой! Я и обомлела вся. И про фразы мне чего-то толковал, а чего… не поняла я. А водки выпил, почитай, весь графин. – Ты довольна? – Уж не знаю, барыня. Меня смущение брало, себя не помню. Они ж знаменитые, а я… – Ты это брось, – строго сказала Марго. – Раз надумала в актерки податься, то уж стеснение забудь. Или ты передумала? – Что вы, барыня, я не передумала. Да только господин трагик как посмотрит на меня, аж сердце в пятки уходит. Но я справлюсь, слово даю. Вошел Николай Андреевич в длинном шлафроке, кинул на комод газеты и махнул горничной, дескать, ступай. Та убрала вещи барыни и выскользнула из спальни. Николай Андреевич присел в кресло, намереваясь поговорить с женой, да зная вспыльчивый характер Марго, думал, как начать. – Как провела день? – начал издалека. – В хлопотах, – сказала она, натирая руки кремом. – У княгини Дворской родился сын, ездила поздравить ее. Потом у графини Шембек кофе пили. Я заехала за Вики Галицкой, но она сказалась больной. – А что за новая идея с господином артистом? – Но я же тебе говорила! – повернулась она к мужу. – Он дает уроки Анфисе, она мечтает пойти в актрисы. – Дурацкая причуда, – высказался он не то о горничной, не то о самой Марго. – Каковы бы ни были причуды, каждый имеет на них право, – не хотела ссориться Марго, хотя настроение мужа угадала. – Анфиса талантлива, не попробовать свой талант на сцене – это вызов самому Господу. – Твоя Анфиса – деревенская девчонка, глупая, сама не понимает, что делает, а ты ей потакаешь. Актерка! – презрительно бросил он. – Лицедеи все развратники и пьяницы. – Но это ее выбор. Дорогой, ты, кажется, забыл: Анфиса не крепостная. И она ничуть не глупее многих дам, которых ты уважаешь, а они этого не заслуживают. – Либеральность, Марго, хороша в меру. Ладно, оставим горничную. А кресло? Что за блажь? |