Онлайн книга «Ночи с Камелией»
– Вы об этом пожалеете, – пригрозила Надин, но приказ выполнила. В гостиной выстроились в нестройный ряд чуть более дюжины женщин, Зыбин прошелся, осматривая каждую, некоторым бросал: – Свободны-с… И вы… Вы также… Отпустил женщин в возрасте и двух старух, эти никак не подходили на роль неповторимой искусительницы. Впрочем, остальные тоже, но Виссарион Фомич оставил семерых девушек, которым задал вопрос, у кого из них есть такой-то наряд. Девицы, как и предполагалось, хлопали глазами и пожимали плечами, тогда он вкрадчивым тоном спросил: – А кто из вас видал сей наряд здесь, в доме? Прошу, голубушки, глядеть мне в глаза и отвечать правду. О, полиция – звучит страшно, особенно это слово производит впечатление на молодых девушек и женщин, поэтому они и стояли, потупившись, сжавшись, замерев. От Виссариона Фомича не ускользнуло, что все подняли глазенки на него, правда, со страхом, а одна так и не посмела, зато заметно покраснела. – Стало быть, никто не видал, – понял он молчание. – В таком случае проводите полицейских в ваши комнаты, голубушки. – Не все слуги живут у меня в доме, – уточнила Надин. – А мы заглянем и на дом к тем, кто не живет у вас, – нашелся он, затем подошел к креслу и взглянул на Оболенцеву. – Разрешите старику присесть, сударыня? – Хм! Садитесь, – фыркнула она. Полицейские производили обыск, Надин сидела на диване, а Виссарион Фомич разглядывал богатый дом, заодно вскользь поинтересовался: – Вы куда-то собрались, сударыня? – С чего вы решили? – Да вон дорожные сумки и коробки. – Да, собралась, – надменно вымолвила Надин. – В Париж, уважаемый. Или нельзя? – Отчего же? Должно быть, в Париже хорошо, развлечений уйма, всякие там кафешантаны… – Вы что же, бывали в Париже? – В ее голосе послышалась насмешка. – Не доводилось. Любезная, поди сюда… – подозвал он пробегавшую девчонку, та, опасливо озираясь на хозяйку, подошла к нему. – А что, милая, мусор у вас случается? – А то как же, – отчего-то испуганно ответила она. – Покажи вон тому полицейскому, – он указал на каменное изваяние у дверей, – где вы мусор держите. Он поглядит, что выбрасываете. – Так на заднем дворе-с, – ответила девушка. – А ты покажи ему. И устремил добрейшие глаза на хозяйку. Та – ничего, выдержала с завидным самообладанием, тем не менее личико ее стало несколько скованным. Значит, угадал. Мусорщики приезжали раз в неделю, в исключительных случаях их вызывали дополнительно, следовательно, если одежду Камелии выбросили, то она должна быть там. Через полчаса полицейский принес объемистый узел из старой цветастой шали, а в том узле… Виссарион Фомич прекратил обыск, созвал всех слуг – мужчин и женщин, приподнял красную юбку и спросил: – Кому принадлежит сия одежда? – Молчание. Зыбин щупал ткани, рассматривал внимательно, казалось, его нисколько не заботило, что никто и звука не издал. – А ткань-то дорогая-с. И перья на шляпе… Насколько могу судить, перья страуса, не так ли? – адресовал он вопрос Надин, та и бровью не повела. – Весьма дорогие перья. Так-с… – Он удивленно окинул взором толпу человек в двадцать, которая служила всего одной женщине. – Отчего молчите?.. Ага, понятненько, не знаете, кому принадлежит одежка. Можете быть свободны-с. Остались только полицейские и Надин. – Не соблаговолите ли объяснить, сударыня, откуда на вашем заднем дворе в мусорных ящиках взялась главная улика? – Не соблаговолю, потому что не знаю. – Хм, – хмыкнул он. – Однако сей наряд, да и саму шляпу, даже без перьев, не купит простая служанка, больно дорогое удовольствие. – Вы намекаете, что это безобразие принадлежит мне? – Именно, сударыня. – Да как вы смеете… – Смею, сударыня. Посему до особого распоряжения потрудитесь не покидать дом. Париж никуда не денется, вас подождет. – То есть я… – подскочила Надин. Зыбин оборвал возмущение, совершенно забыв, с кем он говорил: – Вы под домашним арестом. И у вас будут дежурить денно и нощно двое полицейских, потрудитесь выделить им комнату для отдыха. Вам запрещается выходить из дому, а также вести переписку и сноситься с кем бы то ни было. Вульгарный наряд я заберу, коль не возражаете. – Вы жестоко поплатитесь! – зло прошипела Надин. – Имея довольно вескую улику, я, сударыня, могу арестовать вас, однако я смягчил вашу участь, умейте ценить мое великодушие. Всего доброго. Он прошел к выходу, как вдруг его остановил голос Надин: – Хотя бы скажите, что за преступление я совершила. Виссарион Фомич не упускал ни одной возможности понаблюдать за людьми, попавшими в подозреваемые. Он обернулся, чтобы увидеть реакцию Оболенцевой, и спокойно сказал: – Убийство, сударыня. Три. Выдержка изменила Надин, она побелела и вскрикнула: – Но это чудовищное обвинение! – Я покуда не обвиняю, а подозреваю-с. До выяснения посидите дома, сударыня, и подумайте, почему вы оказались в столь незавидном положении. О вашем заточении никто не узнает, ежели, конечно, вы сами не разболтаете. Она упала на диван, не имея сил стоять. – Модистка… – вскинула на Зыбина глаза Марго. – Что-с? – насторожился он. – Шила костюм модистка, – рассматривая вещи, пояснила Марго. – Очень неплохая… Она должна точно сказать, кому шила. Но существует небольшой нюанс: вряд ли Надин обращалась к своей портнихе. – И много ли в городе умелиц по шитью? – Портних много, – не обрадовала Зыбина Марго. – Каждая женщина из бедных так или иначе умеет сшить платье, многие и заказы берут. А настоящих мастериц можно по пальцам перечесть. Этот костюм шила настоящая модистка. Надин, конечно, не скажет, кто она. – А не могли бы вы, ваше сиятельство, вызнать адреса портних? – К чему эти церемонии? Зовите меня как давеча. – Как же это? – не помнил он. – По имени, – улыбнулась Марго. – Разумеется, выведаю адреса, хотя дамы неохотно называют своих портних, но я постараюсь. В дверь просунула голову в кудряшках и в дурацкой шляпке Стешка Кислицына: – Извиняйте, ваше высокоблагородие господин начальник, но за мною посылали, сказали, вы зовете. Я пришла. Вот. – Заходи, – махнул Зыбин рукой, приглашая ее в кабинет. Стешка вошла, стеснительно сделала книксен Марго и уставилась на Зыбина чистыми, как родниковая вода, глазами. – Принесла? – А то как же! |