
Онлайн книга «Ночи с Камелией»
![]() Прасковья Ильинична опустила ресницы, затем в замешательстве огляделась по сторонам и снова подняла на него глаза, в которых перемешались мольба и страх, растерянность и опустошение. – Это вы, – сказал Елагин. – Я узнал вас… Это вы… – Простите, сударь… – хрипло выговорила она. – Вы меня с кем-то спутали. – Нет, – покачал он головой. – Я не мог обознаться. Глаза… голос… ваш профиль… лоб… губы… Я их запомнил. Я знаю вас так же хорошо, как вы себя. Прасковья Ильинична обошла его и двинулась к выходу, Елагин кинулся за ней, на ходу торопливо говоря: – Уйдете и все? – Чего же вы хотите? – взяв себя в руки, сухо спросила она. – Скажите хотя бы, как вас зовут… – Вы компрометируете меня, сударь. – Нет-нет, я не хочу вам зла… Только скажите, как… – Маман! – крикнула дочь, видя, что мать уходит. Она подлетела к ним. – Маман, мы же не выбрали… – Сама подбери ткани, дорогая, – сказала Прасковья Ильинична. – Мне нездоровится, я еду домой. Елагин запрыгнул в извозчичью коляску, в чем был – в костюме. – За той каретой! Живо! – Тулупом прикройтесь, господин хороший, – стегнув лошадь, крикнул извозчик. – А то морозно… – Гони, тебе говорят! * * * – Вас дожидается ее сиятельство графиня Ростовцева, – сообщил лакей. – В голубой гостиной чай изволят пить. – Ростовцева? Расстегивая меховое пальто, Прасковья Ильинична поспешила в гостиную, гадая, чем еще ознаменуется день, начавшийся столь неудачно. Марго не пила чай, как уверял лакей, а стояла у окна, на звук она быстро повернулась, и ее напряженно-драматичное лицо не понравилось Долгополовой. – Добрый день, Маргарита Аристарховна, – поздоровалась Прасковья Ильинична. – У вас беда стряслась? – Нет, – чуть слышно произнесла Марго, потупившись. Ах, как же ей было неловко начинать разговор на скользкую тему. – Беда у вас… Долгополова хотела сбросить пальто, но слова молодой женщины ее насторожили, заставили замереть: – Какая еще беда? Вдруг Марго кинулась к ней: – Вам необходимо уехать. Срочно… в сей же час. – Уехать? – еще больше растерялась Прасковья Ильинична. – Не понимаю вас. – Вы раскрыты. Зыбин догадался, что Камелия вы, обещал приехать завтра… чтобы… арестовать… У вас мало времени. Тяжело ей давались слова, к тому же она поступала дурно по отношению к Виссариону Фомичу, попросту предавала его. Марго, незыблемо стоявшая на позиции, что за проступок человек обязан понести наказание хотя бы в назидание другим, действовала вопреки здравому смыслу. Да-да, она всей душой не хотела, чтобы Прасковья Ильинична предстала перед судом. Конечно, это глупо, тем не менее каждый человек совершает в течение жизни немало глупостей. Долгополова не кинулась собираться, а опустилась на канапе, задумчиво и неторопливо стягивая с пальцев перчатки. О чем она думала – Марго определить не могла, но ее лицо стало отрешенным, глаза сосредоточенно-спокойными. – Собирайте вещи, я помогу… – робко проговорила Марго. – Прасковья Ильинична… вы слышите меня? – Вы очень добры, Маргарита Аристарховна, – тихо сказала она. – Бежать? Но куда? – Сначала из города, – живо ответила Марго. – А потом за границу… Вдруг до гостиной долетел громкий стук, кто-то барабанил в дверь, будто в этом доме нет колокольчика. Марго подхватилась, мигом очутилась у окна, громко ахнула и процедила сквозь зубы: – Старый негодник! Обманул меня! – Она кинулась назад, схватила Долгополову за руки, потянула, поднимая. – Быстрее. Они уже здесь! – Кто? – Полиция! Зыбин! Есть черный ход? – Не один, целых четыре, – горько усмехнулась Прасковья Ильинична, ничего не делая для своего спасения. – Бегите! – выталкивала ее за дверь Марго. – Я отвлеку их. Бегите ко мне домой, а ночью вас вывезут из города. Прасковья Ильинична как будто согласилась, сжала ее пальцы в знак благодарности и побежала в конец коридора. Марго, приблизившись к парадной лестнице, слушала топот ног. Но каково же было удивление Зыбина, когда он встретил ее: – Что сие значит, сударыня? – Я жду Долгополову, – солгала Марго не краснея. – За какой такой надобностью? – прищурился Зыбин. – Предложить помощь, – на этот раз она не солгала. – А лакей сказал, что Долгополова только что приехала. – Неужели? – подняла брови Марго. – Сижу в гостиной уж с полчаса, сюда никто не заходил. Может, лакей не доложил обо мне? Я услышала шум и вышла. – Ищите в доме, – бросил он через плечо полицейским и вздохнул, глядя с укором на ее сиятельство. Суетливые шаги не отвечали ее внутреннему состоянию, ибо на губах Прасковьи Ильиничны блуждала улыбка, говорившая о внутреннем благополучии. Она нашла способ избежать позора, поэтому торопилась и одновременно замечала все вокруг. Ну вот, пришла зима, а солнце яростно слепило глаза, будто в преддверии весны. Да и птицы заливались по-весеннему голосисто, народ – радостный и нерадостный, в заботах и праздный – сновал туда-сюда. Так будет всегда… Прасковья Ильинична ступила на мост, взялась рукой за парапет и шла, сгребая тонкий слой искристого снега к середине. Всего на минуту остановилась, подняла лицо к небу, зажмурилась. А затем решительно подняла юбку… – Стойте! – закричал Елагин и толкнул в спину извозчика. – Вперед! Прасковья Ильинична слышала его, узнала голос, но не остановилась, а перелезла через парапет. В ужасе вскрикнула какая-то женщина, проходившая по мосту. Елагину казалось, извозчик едет слишком медленно, он соскочил с коляски на ходу, в этот момент Прасковья Ильинична повернулась к нему и, одной рукой держась за парапет, вторую вытянула вперед, останавливая его: – Не подходите! Она не приказывала, а просила, Елагин только перешел с бега на шаг, но двигался к ней, быстро говоря: – Прошу вас, не делайте этого. Не знаю, что вас толкнуло сюда… может быть, то, что я узнал вас… Обещаю, никто не узнает! – Нет-нет, вы ни при чем, – заверила она. – Просто все имеет свой конец. Не надо подходить ближе. Елагин остановился, теперь он делал по маленькому шажку, надеясь заговорить ее и успеть схватить: – Я увезу вас туда, где никто не найдет. Положений без выхода не бывает, поверьте. Вы можете рассчитывать на меня… – Я знаю. У меня не было счастья и радостей, меня никто не любил, все это я получила от вас. Вы согрели меня… и довольно. Знайте: я ни о чем не жалею… |