Онлайн книга «Город Лестниц»
|
– Я так понимаю, что это и есть повод для вечеринки? – спрашивает Шара. – Похоже, что так, – кивает Мулагеш. Они с Шарой неторопливо направляются к статуям. – Должен состояться аукцион, выручка пойдет в фонд партии «Новый Мирград» – ну и на другие столь же полезные, хм, дела. Вотров – известный меценат. Кстати, смелые идеи у скульптора, вы только посмотрите на это… И впрямь: это не обнаженная натура в прямом смысле – все интересные места либо задрапированы одеждой, либо закрыты, к примеру, грифом гитары. Три женские статуи, две мужские, ничего особо красивого: приземистые, коренастые фигуры, с широкими бедрами и толстыми ляжками. Шара щурится, читая подпись под скульптурной группой, и читает вслух: – «Крестьяне на отдыхе». – Угу, – кивает Мулагеш. – Ровно две вещи, о которых в Мирграде не желают задумываться: нагота и бедность. Впрочем, наготу здесь вообще не переносят на дух. – Я в курсе местных взглядов на сексуальность. – Такими взглядами испепелить можно… – бормочет Мулагеш, подхватывает с подноса проходящего мимо лакея бокал с элем и наполовину осушает его. – С ними даже говорить об этом невозможно. – Да, это вполне ожидаемо. То, что здесь косо смотрят на наши… более прогрессивные представления о браке, широко известно, – сухо отвечает Шара. Мулагеш фыркает: – Не знаю, когда я замуж выходила, ничего прогрессивного в наших представлениях не заметила. Во времена владычества Континентальной империи сайпурцы рассматривались как движимое имущество, и хозяева (как корпорации, так и отдельные континентцы) могли насильно женить их и выдавать замуж – а также принуждать к разводу. Когда кадж сверг власть Континента, законы о семье и браке принимали во многом под влиянием этих травм: так, в Сайпуре два взрослых человека могут заключить по взаимному согласию брак на шесть лет. Затем этот контракт продлевается или заканчивается по истечении срока. Поэтому сайпурцы женятся и выходят замуж неоднократно – два или даже три раза. И хотя гомосексуальный брак в Сайпуре официально не признан, подобные союзы не запрещены государством, которое стоит на страже личных свобод. Шара приглядывается к одной из статуй – точнее, к красноречиво выпирающему из-под одежды причинному месту. – Похоже, это самая настоящая контркультура… – Это плевок в глаза богатеньким – вот что это. – Фи, как грубо, – произносит голос за их спинами. Высокая, стройная молодая женщина в пышных мехах подходит поближе. Она очень, очень молода, ей едва за двадцать. Красивая – темные волосы, высокие острые скулы. Она выглядит как истинная жительница Континента – и в то же время утонченно-космополитично. Нечасто встретишь такое сочетание. – Я бы сказала, что эта скульптурная группа открывает новый взгляд на вещи. Мулагеш поднимает стакан и насмешливо замечает: – Ну что ж, тогда за новый взгляд. За то, чтобы он прижился и распространился. – Судя по вашему тону, вы не очень-то в это верите, губернатор. Мулагеш что-то нечленораздельно ворчит, прихлебывая эль. Молодая женщина вовсе не удивлена такой реакцией, нет. Однако она все равно говорит: – Ваш скептицизм очень расстраивает нас, губернатор. А ведь мы надеемся, что, как представитель вашей страны, вы поддержите наши усилия… – Я тут, знаете ли, сижу не затем, чтобы кого-то поддерживать. Я даже официальных заявлений делать не могу. Но я, по долгу службы, часто выслушиваю, что говорят Отцы Города, госпожа Ивонна. И я не слишком уверена, что ваши амбициозные прожекты им по душе. – Времена меняются, – отвечает девушка. – Это так, – отвечает Мулагеш. И сердито отворачивается к огню. – Но медленнее, чем вам кажется. Девушка вздыхает и разворачивается к Шаре: – Надеюсь, вам не передалось пессимистичное настроение госпожи губернатора? Мне бы так хотелось, чтобы ваш первый выход в свет в Мирграде прошел в более приятной атмосфере… Вы же наш новый культурный посол, разве нет? – Да, – соглашается Шара. И отвешивает вежливый поклон. – Шара Тивани, культурный посол, чиновник второго ранга, исполняющая обязанности главы сайпурского посольства. – А я – Ивонна Стройкова, помощник куратора студии, которая любезно предоставила нам эти произведения искусства. Мне очень приятно, что вы нашли время прийти, но я должна предупредить: увы, здесь не все встретят вас с легким сердцем – к сожалению, от предубеждений прошлого не так-то просто избавиться… Однако я надеюсь, что ближе к концу этого вечера мы станем хорошими друзьями. – Вы очень, очень любезны, – кивает Шара. – Благодарю вас. – Что ж, позвольте в таком случае представить вас гостям, – улыбается Ивонна. – Ибо я более чем уверена, что госпожа губернатор не снизойдет до таких прозаических дел… Мулагеш подхватывает с подноса еще один эль. – Вам конец, посол, – сообщает она. – Но будьте осторожнее с этой девицей. Ей нравится, видите ли, рисковать… – …и пить шампанское, – светло улыбается в ответ Ивонна. И тут же становится понятно, что, несмотря на юный возраст, госпожа Ивонна Стройкова – настоящая светская львица: она прокладывает дорогу в толпе гламурных знаменитостей и богачей, как акула в стае рыбок. В течение часа Шара успевает поклониться и пожать руки практически каждому представителю собравшегося в зале звездного общества. – Я всегда хотела быть художницей, – доверительно сообщает Ивонна Шаре. – Но, увы, ничего из этого не вышло. У меня недостало… впрочем, даже не знаю, как сказать. Наверное, воображения. А может, амбициозности. Возможно, того и другого. Чтобы создать что-то новое, нужно быть немного не от мира сего. А я… я – плоть от плоти нашего мира, даже слишком плоть от плоти… От камина доносится негромкий ропот. – Что бы это значило? – удивляется Ивонна, но Шаре все видно: Сигруд. Упирается ногой в камень и достает из огня пылающий уголек. Даже отсюда Шара слышит, как тот шипит в пальцах Сигруда, – но лицо гиганта ничем не выдает боли. Он спокойно подносит его к трубке, делает две глубокие затяжки, выдыхает клуб дыма – и выбрасывает уголек обратно в камин. А потом неспешно бредет в темный уголок, прислоняется к стене со скрещенными на груди руками и мрачно оглядывает зал. – А это что за удивительное создание? – ужасается Ивонна. Шара тихонько покашливает и безмятежно отвечает: – Мой секретарь. Сигруд. – Вы держите дрейлинга в секретарях?! – Да. – Но, позвольте… они же… дикари, разве нет?.. – Все мы – продукт обстоятельств. Ивонна звонко смеется: |