Книга Как спасти любовь, страница 8 – Лора Эллиот

— Только в случае пожарной тревоги или вооруженного нападения… Ясно тебе?!

Он захлопнул за собой дверь кабинета, швырнул свой брифкейс на столик…

— Проклятье, — пробормотал он и снова открыл дверь. — Роза?

Роза посмотрела на него из-за компьютера.

— Да, сэр?

Ее тон был вежливым, но щеки горели.

Коннор сделал глубокий вдох и подошел к ней.

— Роза, я прошу прощения. Я не хотел… Просто…

Что просто, Уорнер? Просто твоя жена бросает тебя?

— Просто… Просто я не выспался… — закончил он.

— Понимаю. — Роза улыбнулась.

— Что понимаешь?

— Вечеринка у Филдингов. Судя по сегодняшним газетам, она имела головокружительный успех.

— А-а-а… Ну да, вечеринка была… чудесная.

— Не волнуйтесь, мистер Уорнер, я возьму все звонки на себя, — с пониманием сказала Роза.

— Спасибо. — Коннор улыбнулся. — Кстати, еще одна просьба. Скажи Кэрол, чтобы она позвонила в магазин Старбака и заказала для себя пару фунтов своего любимого кофе, а счет прислала мне. И еще передай ей, пусть она всегда держит где-нибудь поблизости полный кофейник, если она так любит кофе.

— Сэр?

— Просто передай все, что я сказал, ладно?

Она поймет.

— Ладно. И я позабочусь о том, чтобы вас никто не беспокоил. Но… сегодня утром курьер принес какой-то конверт.

Коннор протянул руку.

— Хорошо. — Он нахмурился, когда Роза вручила ему большой пергаментный конверт. Потом посмотрел на конверт и увидел свое имя и адрес, написанные элегантным почерком.

— Впечатляет. — Он усмехнулся. — Наверняка рекламные хитрости. «Добро пожаловать в мир новых ощущений! Приглашаем вас испытать непередаваемое наслаждение от поездки на нашем супер-пупер, сверхроскошном автомобиле-амфибии!» Наверняка что-то в этом роде.

— Наверное. — Роза рассмеялась. — А я думала, это что-то важное.

Коннор улыбнулся.

— С конвертом я разберусь. Только ты, пожалуйста, возьми все остальные дела на себя.

Мне нужно… ох, нужно кое о чем подумать…

О приобретении собственности в Пуэрто-Рико.

— Конечно, сэр.

Он изо всех сил пытался удержать на лице улыбку, но, как только закрыл за собой дверь кабинета, его улыбка угасла.

— Очень мило, Уорнер. Прекрасная работа, — пробормотал он себе под нос и бросил пергаментный конверт на рабочий стол. — Сначала ты поснимал головы своим лучшим работницам, а потом пошел просить у них прощения и объяснять, как десятилетний мальчик, почему мячик залетел кому-то в окно. — Он сбросил пиджак и послабил галстук. Потом ногой отодвинул кресло и плюхнулся в него. — Похоже, твоим следующим действием будет звонок в ток-шоу. Ты расхнычешься в трубку и оповестишь о своем горе миллионы сострадающих людей.

О каком горе? Его брак развалился. Ну и что?

Разводы были частью его детства. В его семье к этому привыкли.

Хватит жалеть себя, Уорнер. Хватит распускать сопли. Нужно подумать о чем-то другом.

Сегодня у тебя деловой день, такой же, как множество других. У тебя есть встречи, договоры, возможно, ланч с кем-то.

Деловая и практичная Роза положила открытый блокнот с записями деловых встреч на его стол. Аккуратная стопка факсов лежала слева от блокнота. Справа была стопка памяток с важными сообщениями. Пергаментный конверт, лежащий посреди стола, завершал этот рабочий натюрморт.

Коннор отодвинул в сторону конверт и принялся листать памятки. Слова мелькали перед его глазами бессмысленной каруселью. Он нахмурился, скомкал памятки, бросил в мусорную корзину и принялся за факсы. Но ни на одном из них не смог прочесть больше первого предложения.

— Проклятие, — выругался он и отодвинул их на край стола.

Как он может сосредоточиться на работе? Как он может заниматься делами, когда его ум занят тем, что происходит в его личной жизни?

Он отодвинул стул, встал и поднял жалюзи на окнах. Внизу, на лужайке вокруг бассейна, предаваясь блаженной лени, лежали его курортники — поклонники солнца. Бассейн, сооруженный в виде плавно текущей реки с водопадами и гротами, блистал на солнце. За ним простиралась полоска белого песка, соединяющаяся с изумрудным морем.

Все, ради чего он столько лет надрывался, лежит теперь перед ним, как на ладони. Под его умелым руководством убогий постоялый двор превратился в отель мирового стандарта, в центр Вселенной Уорнера, как называли его воротилы бизнеса.

Он счастливый, преуспевающий мужчина.

По крайней мере, был таковым до вчерашнего вечера.

Коннор снова опустился в кресло, поставил локти на стол и уронил голову в ладони.

Что же делать? Должен же быть какой-то выход из этого! Двое людей не могут просто так взять и перечеркнуть десять лет совместной жизни. Это нелогично, непрактично "бессмысленно и глупо. Что ж, он скажет об этом Натали и даст ей шанс изменить свое решение.

Он что, сошел с ума? Дать ей шанс снова распилить его на кусочки! Ведь он сам хочет развода! Почему он все время забывает об этом?

Он исторгнул из глубины души ругательство — одно из тех изощренных, образных ругательств, которых он нахватался в те времена, когда ему приходилось работать руками, а не головой.

— Нужно занять себя чем-то, — пробормотал он. — И перестать думать.

И тут его взгляд упал на пергаментный конверт. Что ж, вдруг глупая реклама автомобиля хоть как-то отвлечет его.

Он распечатал конверт и извлек открытку.

Его брови от удивления подскочили на лоб, когда он начал читать:

«Вам необходимо явиться на праздничный вечер по случаю восьмидесятипятилетия мистера Джонаса Уорнера. Вечер состоится в субботу и воскресенье 14 и 15 июня на ранчо „Эспада“, Бразос-Спрингс, Техас».

Под идеальной каллиграфией этого сухого заявления была нацарапана приписка:

«Коннор, черт бы тебя побрал, лучше приезжай по-хорошему. Никаких отговорок, слышишь?».

Под грубыми словами стояла внушительная большая буква «К», которую смягчало маленькое сердечко, намалеванное рядом.

По лицу Коннора расплылась улыбка. Кэтлин. Крутая как сталь снаружи, мягкая и нежная внутри. Хотя, попробуй он сказать ей это в лицо, он наверняка схлопочет затрещину.

Улыбка сползла с его лица.

Какое прекрасное у него сегодня утро! Сначала он выяснял отношения с Натали, а теперь получил приказ явиться на боевое построение у отца на ранчо.

Джонасу стукнет восемьдесят пять… Он не виделся с отцом год. А может, и два. Отец казался ему человеком без возраста, с телом таким же крепким, как железное дерево, и взглядом серых глаз, способных повалить замертво орла.