Книга Красавица в Эдинбурге, страница 2 – Люсилла Эндрюс

— Как считаешь, Аликс, Катриона это серьезно?

— Ты о ее до безумия хороших манерах? Да, я думаю, они такие же настоящие, как и ее волосы. У корней они такие же рыжие.

— Я заметила. — Джемми стала рассматривать семейную фотографию на моем туалетном столике. Сразу после рассказа Джемми о ее жизни я поведала девушкам историю своей. Однако о причинах, побудивших приехать сюда, умолчала. — Что мне действительно интересно — как такая неженка с ее правильными манерами выдержала учебу в Глазго? Я не слышала, чтобы Глазго считали тепленьким местечком. Но она ведет себя так, словно не знает, что к чему.

— Может, Катриона застенчивая?

— Да? Ты считаешь, она поэтому ничего нам не рассказала о себе?

— Или поэтому, или потому, что мы не дали ей и слова вставить. А она слишком вежливая, чтобы пытаться перекричать нас.

— С этим спорить не буду. — Джемми рассмеялась и принялась разглядывать мой значок из «Марты». — Ты будешь скучать по прежней работе?

— Мне нравилось там, — я заколебалась, — но не думаю, что буду скучать. Я пробыла в «Марте» довольно долго. Пришло время двигаться дальше.

— В самом деле? — Соседка пристально посмотрела на меня. — Как его зовут?

— Джон.

— Он не хочет жениться?

— Хочет. Но не на мне. Он уже женился.

— Прости. Мне очень жаль. Не следовало спрашивать.

— Все в порядке. Твой Уилф тоже хорош, судя по всему. Как считаешь, вы поженитесь в конце концов?

— Не знаю, дорогая, трудно сказать. Ты всегда собираешь волосы в пучок?

— Только на работе или когда стараюсь произвести впечатление на начальство твердостью своего характера.

— Любишь позерствовать, да?

— В этом вся я, хотя никогда не ездила в Мерси. Ни с братом, ни без.

Джемми широко улыбнулась:

— Это меня просто убило! Она, наверное, нанюхалась там анаши, ЛСД или еще чего-нибудь!

— Они здесь могут по-другому все воспринимать. Я спрошу Басси завтра.

— Думаешь, у тебя будут силы навестить его после первого рабочего дня?

— Конечно! Мы начинаем только в четверть девятого, а заканчиваем в четверть шестого. Мисс Брюс сказала, что первые несколько дней мы будем сопровождать старших коллег. После кошмарных часов акушерства в «Марте» обслуживание больных на дому, — добавила я беспечно, — звучит как синекура.

На следующий день я неоднократно вспоминала свое идиотское высказывание. Опытную медсестру, которую я сопровождала, звали миссис Дункан. Она с сочувствием наблюдала за тем, как я с трудом вылезаю из ее рабочей машины:

— Устали ноги, мисс Херст?

Я улыбнулась:

— Сестра, они не болели так уже пять лет, с моего первого рабочего дня!

— Как хорошо я помню эти ощущения, хотя прошло двадцать лет! Думаю, вы хорошо справились сегодня с работой на участке.

Миссис Дункан подбросила меня до дома. Я помахала ей на прощание, стоя на тротуаре у высокого серого здания с плоским фасадом, которое в свое время, как я узнала от старшей коллеги, представляло из себя частный особняк. Дома сбоку и через дорогу от него были примерно того же размера. Миссис Дункан сказала, что большинство их переделали, разделили на отдельные квартиры и что наша улица и ее окрестности считались одним из лучших жилых районов Эдинбурга. Когда она рассказывала мне все это по дороге домой, я намеревалась хорошенько осмотреть нашу первоклассную улицу, но вспомнила о своем намерении, только преодолев два из четырех пролетов нашей лестницы.

Джемми растянулась на диване. Ее туфли валялись на полу, а медицинская шапочка лежала на груди. Соседка открыла глаза, когда я проковыляла в квартиру.

— Синекура, говоришь?

Я сбросила туфли.

— Это научит меня держать рот на замке. Как прошел твой день?

— Неплохо, хотя я выжита как лимон. А твой?

— Аналогично. — Я сняла пальто и расстегнула халат. — А где Катриона?

— Ушла на ужин к какой-то тетушке. Та живет поблизости.

Я предложила Джемми пойти со мной к Басси.

— Ты сделаешь ему большое одолжение. Похоже, у них нехватка цыпочек.

— Спасибо, дорогая, но как-нибудь в другой раз. Мне в главный офис с вечерней почтой принесли письмо от Уилфа. Он договорился с хозяйкой дома, чтобы я позвонила ему за его счет в семь.

— Очко в пользу Уилфа!

Я пошла переодеваться, помня о репутации Басси. Результат заставил Джемми встать с дивана.

— Шикарно. — Она обошла вокруг меня. — Это черное платьице-сарафан прекрасно смотрится поверх голубой водолазки. Однако у меня два замечания. Хотя ты и распустила волосы, но надо придать им очаровательный беспорядок. А твои длинные ножки должны быть в туфлях на высоких каблуках.

— Только не сегодня. Эти «лодочки» я купила у девушки из «Марты». Они на полразмера больше, чем надо, и сейчас я просто блаженствую. — Я вытащила из сумки открытку, которую Басси прислал мне. — Не в курсе, как добраться до Королевской Мили? Я собиралась спросить у Катрионы.

— Понятия не имею.

— Найду полицейского и выясню. Увидимся.

— Повеселись от души!

Единственное большое зеркало в нашей квартире висело на стене в холле. Выходя, я остановилась, чтобы посмотреться, и тут же пожалела об этом. Хотя оделась я так с целью раздуть репутацию Басси, на самом деле я пыталась угодить Джону. Он всегда твердил, что с таким цветом лица и волос, как у меня, я должна носить только черное или голубое. Еще Джон говорил, что если после нашей свадьбы увидит меня в длинной юбке или с убранными в пучок волосами, то сразу подаст на развод. Все это я выслушивала от него целых одиннадцать месяцев. А потом, после пяти недель гробового молчания, Джон позвонил.

— Дорогая, — заявил он, — ты ведь понимаешь, меньше всего на свете я хочу причинить тебе боль.

Мне надо было что-то ответить. И я сказала, что понимаю.

Я чуть было не вернулась в свою комнату, чтобы переодеться. Пытаясь перехитрить себя, я оправдывалась, что не пошла обратно от усталости. И тотчас выставила себя трусливой лгуньей, припустив вниз по лестнице с такой скоростью, словно в доме случился пожар. Возможно, ничего бы и не произошло, будь мои туфли более подходящими по размеру. Но вероятность этого крайне невелика, так как я была вымотана, шла неосторожно и упивалась жалостью к самой себе. Когда на последнем пролете левая туфля соскочила с ноги, я кинулась за ней. Если бы мужчина, входящий в тот момент в парадную дверь, не среагировал столь быстро, со мной непременно произошел бы несчастный случай, на который я нагло напрашивалась.

Он подхватил меня буквально на лету. Хотя незнакомец был худощавым и всего лишь дюйма на три выше, чем я, он каким-то образом умудрился устоять под напором моих телес. Мы угрожающе зашатались, но удержались на ногах. Все еще находясь в его объятиях, я узнала в нем человека, которого видела на вокзале. Я слишком запыхалась и была не в состоянии размышлять о том, что он делал в холле нашего дома. Однако меня хватило на то, чтобы выразить ему свою благодарность.