Онлайн книга «Полиция на похоронах. Цветы для судьи (сборник)»
|
– Дверь была открыта или закрыта? – Открыта. – Слышали ли вы их разговор? – Отчетливо. – Можете слово в слово повторить услышанное? – Могу. – Неужели вы столь четко запомнили случайный разговор? Невероятно. – Да, запомнил, потому что сам разговор был невероятным. – Воспроизведите его, пожалуйста. Мистер Ригжет наморщил лоб, затем манерно начал: – Мистер Пол, покойный, сказал: «Не суй нос не в свое дело, Майк. Она принадлежит мне, и моя жизнь тебя не касается». Затем добавил: «Занимайся с ней любовью, если хочешь. Бог свидетель, мешать тебе я не стану». – Вы слышали что-нибудь еще? – Нет. Я как раз вышел из архива, и они умолкли. – Вы видели обоих мужчин? – Конечно. – Далеко ли вы от них находились? – Я прошел от мистера… от обвиняемого совсем близко, в двух футах. – Бросилось ли вам в нем что-нибудь в глаза? – Он был очень бледен. Кулаки сжаты. Выглядел так, словно… выглядел очень злым. – Вы видели его таким раньше? – Никогда. Сосед подтолкнул мисс Керли. – Попался! – ликующе шепнул он, но, встретив ее взгляд, виновато кашлянул в платок и покраснел. Кузен Александр величаво встал, рукавом мантии смахнув на пол пачку документов. Пока мистер Ригжет на них смотрел, великий муж задал первый вопрос: – До того как поступить на службу в «Барнабас и партнеры», вы работали на фирму «Фитч и сыновья», которая торгует бумагой, верно? Мистер Ригжет вздрогнул. – Да. – Правда ли, что после увольнения вы свидетельствовали против этой фирмы по иску, возбужденному налоговым управлением, и получили за свою информацию вознаграждение? Вскочив, прокурор бурно выразил протест. Впервые за весь процесс в ледяном противостоянии двух юристов полыхнул огонь. Лорд Ламли поморгал. – Честно говоря, я не понимаю смысла вопроса, сэр Александр, – беззлобно громыхнул он. – Настаивать не буду, ваша честь. – Кузен Александр целомудренно склонил голову. Мистер Ригжет опрометчиво усмехнулся. – Вы бухгалтер? – Да. – Имеете ли вы по долгу службы непосредственное отношение к книгоизданию? – Не особенно, – процедил мистер Ригжет. – Правда ли, что вам неизвестны названия всех издаваемых фирмой книг? – Н-нет, неизвестны… – занервничал бухгалтер. – Правда ли вы не знали, например, о том, что в январе господа Барнабасы приобрели права на автобиографию леди Эмили Трампингтон под названием «Моя жизнь»? – Н-нет… – Вы знали или нет? Холодные глаза кузена Александра неожиданно напомнили мистеру Ригжету портрет в приемной. – Возможно, слышал… – Приходило ли вам в голову тогда или впоследствии, что «случайно» подслушанные вами слова покойного: «Не суй нос не в свое дело, Майк. Она принадлежит мне, и “Моя жизнь” тебя не касается» означали следующее – автор книги, леди Трампингтон, моя клиентка; право решать, в каком виде издать книгу, принадлежит мне и тебя это не касается? – Нет. – Мистер Ригжет в зеленом свете лампы вдруг посерел. – Нет. Я думал, покойный говорил о своей жене. – Вы думали!.. – начал было кузен Александр, явно потрясенный несправедливостью глупцов, однако с достоинством взял себя в руки. – Что навело вас на подобную мысль? – Ну… – опустил голову мистер Ригжет, – в конторе ходили слухи о том, что обвиняемый флиртует с миссис Бранд, вот я и решил… – Он умолк. – Слухи. – Голос кузена Александра певуче взлетел ввысь. – Слухи в конторе. Болтовня среди сотрудников. Жену А видели вместе с Б; значит, если А и Б разговаривают на повышенных тонах, то обязательно про миссис А. Так вы рассуждали, мистер Ригжет? – Я… Возможно. В разговор вступил лорд Ламли: – Услышанные вами слова «моя жизнь» походили на название книги? Были ли одинаково выделены голосом оба эти слова или только какое-то одно? Негромкий доброжелательный вопрос вернул заигравшихся участников на землю, из царства одаренного ума в рамки спокойного дознания, от которого зависит, предадут ли Майка казни через повешение. Зал суда затаил дух. Мистер Ригжет пребывал в смятении. – Не помню, – наконец произнес он. На глаза с готовностью набежали слезы – частый источник его конфуза. Кузен Александр дал присутствующим время осознать этот ответ и приступил к следующей части допроса: – Вы сказали, что не помните интонации, с какой были произнесены слова «моя жизнь». А вы уверены, что правильно запомнили фразу «Занимайся с ней любовью, если хочешь. Бог свидетель, мешать тебе я не стану»? Вы точно их слышали? – Точно. – Обвиняемый говорил хоть что-нибудь, пока вы были в архиве? – Ничего. – Он сказал: «Ничего»? – Я ничего не слышал. – Возможно, он шептал? – Нет. Я бы услышал. – Вы так внимательно слушали? – Да. – И все запомнили? – Все. – Тем не менее вы не уверены, говорил ли покойный о своей жизни или о книге. – Это ваше предположение, – ухмыльнулся мистер Ригжет. – Верно, – кивнул кузен Александр. – У меня есть еще одно предположение: дабы убедить себя, будто мистер Бранд говорил о своей жене, вы сочинили вторую часть фразы. – Нет. Кузен Александр набрал в грудь побольше воздуха. – Еще раз вспомните два эти высказывания: сперва вместе, затем по отдельности. Вы и правда думаете, что их мог сделать один и тот же человек в одном и том же настроении и по одному и тому же поводу? Разве они не противоречат друг другу? «Моя жизнь тебя не касается. Занимайся любовью с моей женой, если хочешь». Ну разве не нелепица? – Я это слышал, – упрямо повторил мистер Ригжет. – А я предполагаю – думаете, будто слышали. – Нет, слышал. – Возможно ли, мистер Ригжет, что вы ослышались? О, благословенный шанс отпущения грехов, подаренный словом «ослышаться»! Мистер Ригжет на него клюнул. – Может быть, – сказал он, и кузен Александр вздохнул с облегчением. – Вы симпатизируете обвиняемому? Или, скорее, верно ли, что вы не держите на него зла? |