Онлайн книга «Большая книга ужасов – 68 (сборник)»
|
Ишь ты, он еще и шутки шутит! Сам бы попробовал! У Васьки жутко разболелись зубы, но он не разжимал их ни на мгновение, не желая медлить на пути к спасению. И вдруг… – Делать нечего, что ли? – раздался рядом противный визгливый голос. Васька поднял голову и обнаружил, что находится посреди какой-то полянки, на которой трава частью вырвана и сложена в кучу. На этой куче топталась рыжая козочка. Катька Крылова! – Тапку рваную таскает, – проворчала она. – Ненормальный кот какой-то! Васька не выдержал. – Сама ты ненормальная, – сердито сказал он. – А я такой же кот, как ты – коза! И это никакая не тапка, а лапоть, чтоб ты знала! * * * Тимофеев-старший лежал и смотрел в окно. В окне виднелось темное ночное небо, где слабо светила луна. «Что происходит? – думал он. – Что происходит со мной и с моим сыном? Почему мы боимся зайти к нему в комнату, когда начинается это котопредставление? Что с нами вдруг случилось? С чего все это началось?» Жена, прежде чем уснуть, сказала: – Нас всех как будто прокляли с той минуты, как Васька выбросил из машины этого котенка! – Хватит глупости говорить, – буркнул Тимофеев. – Спи, утро вечера мудренее! И вот жена уснула, а он лежал и смотрел на луну. Шторы Тимофеев нарочно не задернул. В темноте сразу захочется спать. А вдруг снова приснится кладбище? Надо дождаться, когда начнет рассветать, и только тогда уснуть. Хотя вчера, когда он уснул на работе, стало ясно, что солнечный свет – никакая не помеха кошмару. Кошмару, который закончится тем, что он, Петр Тимофеев, сойдет в могилу другого Петра Тимофеева! А что будет делать тот, кто освободит ему место? – Он придет в твой дом и будет здесь гнить заживо, – раздался чуть слышный шепот. Тимофеев резко сел. Что значат эти слова? Кто их произнес? Или он все-таки уснул и во сне снова появилась она, та женщина с глазами темными, словно разверстая могила, и предрекла такую жуть? Но почему он не оказался снова на кладбище, если уснул? И этот голос – женский голос! – не был голосом черноглазой ведьмы. И он звучал не во сне, а наяву, Тимофеев в этом уверен! Эхо голоса, чудилось, все еще витало в комнате. Нервы Тимофеева были так напряжены, что он словно бы видел некий звуковой след, видел некое мерцание, реявшее в воздухе! И вот он встал, и пошел по этому следу, стараясь двигаться неслышно – особенно когда миновал Васькину дверь! – и наконец смутное мерцание привело его в коридор – и померкло перед дверью кладовки. Тимофеев постоял, прислушиваясь и убеждая себя в том, что у него просто мутится в голове, звенит в ушах и все такое, а за дверью кладовки ничего нет и быть не может, кроме какого-то старья. Но все же он наведался на кухню и взял там маленький топорик для рубки мяса. Это было смешно и глупо, однако он почувствовал себя гораздо спокойнее, как всякий человек, у которого появилось оружие – средство защиты. С этим топориком Тимофеев вернулся к кладовке и распахнул дверь, только в последнее мгновение спохватившись, что следовало бы взять фонарик: в кладовке не было света. Но, как ни странно, он отлично разглядел лежащий на груде всякого хлама лист бумаги, свернутый в трубку. Казалось, бумага светится изнутри! А ведь это никакая не бумага, вдруг сообразил Тимофеев. Это старый холст: загадочная половинка портрета, который прислала ему какая-то В. У. Угрюмова вместе с завещанием прабабки – Марфы Ибрагимовны Угрюмовой. Тимофеев мгновение смотрел на холст, а потом вдруг решился – и, прижав к себе топорик локтем, развернул холст. И чуть не выронил, ужаснувшись: половинка лица на портрете ожила! Похоже, портрету что-то страшно не нравится – так морщился лоб, сходилась к переносице единственная бровь, так кривился и сжимался рот, словно бы пытаясь удержать рвущиеся из него слова: – Поговори с Петром! Не сдавайся, не трусь, а то ведьма Ульяна всю твою семью под корень изведет! Дер… Было похоже, что портрет собирался сказать «Держись!», однако в этот миг топорик выскользнул из-под локтя Тимофеева и с грохотом упал на пол. Голос смолк, будто обрубило его, и холст перестал светиться. Несколько мгновений Тимофеев еще ждал, не оживет ли портрет вновь, однако теперь он снова стал старым-престарым потрескавшимся полотном. Тимофеев свернул его, положил на прежнее место, ощупью нашел на полу топорик и запер дверь кладовой. Пошел на кухню, положил топорик на место, а потом сел на табурет, скрестил руки на столе, склонил на них голову и закрыл глаза. Он знал, что сейчас уснет, но не хотел возвращаться в спальню. Боялся, что начнет кричать от страха и перепугает жену. А ей и так тяжко, бедной. Муж стал каким-то припадочным, сын… с сыном вообще невесть что творится! Несколько мгновений Тимофеев ждал, когда явится сон, чтобы встретить его с достоинством, не трясясь от страха, но кошмар навалился внезапно, будто кто-то набросил на голову черное одеяло и начал душить. Ноги вмиг заледенели, и Тимофеев, еще ничего не видя, понял, что снова стоит на кладбище, провалившись в могильную землю. * * * Вполне можно было ожидать, что бывшая Катька Крылова, услышав Васькин голос, шлепнется в обморок с перепугу! Однако она только подскочила метра на полтора, потом кое-как утвердилась на разъезжавшихся копытцах и проблеяла слабым голосишком: – Кто это? Кто?! Почему ты говоришь человеческим голосом?! Ты оборотень?! – Да ведь ты и сама оборотень, – возразил Васька. – Тебя ворона – на самом деле это ведьма Ульяна – и василиск в козу превратили. – Василиск?! – Узкие зеленые козьи глаза стали круглыми от удивления. – Врешь ты все. Видел бы василиска – уже умер бы сто раз! – Здесь другие василиски, не такие, как в Хогвартсе, – пояснил Васька. – Откуда ты про Хогвартс знаешь? – насторожилась Катька. – Про Гарри Поттера читал? – И читал, и кино смотрел, – кивнул Васька. – Погоди-ка… – вдруг насторожилась Катька Крылова. – Я твой голос раньше слышала. Ты в нашей школе учился? В четырнадцатой? – Ага, – буркнул Васька, решив, что запираться нет смысла. – Учился. В седьмой перешел, как и ты. Я Василий Тимофеев. – Тимофеев?! – возопила Катька. – Значит, ты это нарочно подстроил? Хотел мне отомстить, что я тогда с тобой танцевать не пошла?! – И себе я тоже подстроил – котенком стал? – невесело усмехнулся Васька. – Нет, это все ведьма подстроила! – Ну, надо еще выяснить, почему она с тобой так поступила! – заносчиво сказала Крылова. – Ты ведьме, наверное, что-то сделал… какую-то гадость… Не просто же так она тебя превратила! |