Книга Продается дом с дедушкой, страница 48 – Маша Трауб

Несколько дней прошли в эйфории. Игорь купил три экземпляра газеты, снова и снова перечитывал свой текст, находя его гениальным. Ему нравилось каждое слово. И чем больше он его перечитывал, тем более несправедливым казался ему тот факт, что под заметкой стоит не его фамилия. Игорь потерял сон и наконец решился – записался на прием к главному редактору. Он хотел, чтобы… да, славы, почета, признания хотел. Хотел, чтобы все узнали, кто написал эту статью.

В назначенный день Игорь вошел в редакцию, и сразу стало понятно – что-то случилось. Секретарши бегали как заполошные. Штатные журналисты носа не показывали из кабинетов.

– Ждите, – осадила Игоря секретарша, хотя в мечтах он представлял, как ногой откроет дверь, гордо войдет в кабинет и скажет, что именно он – автор этой гениальной статьи. Именно его перу принадлежат уникальные зарисовки тульских переулков. Что именно он ездил в этот славный город, пока великий Лавров прикладывался к бутылке.

Игорь всю ночь, мучаясь без сна, репетировал речь и решил непременно сказать, донести до руководства, что старые, пусть и заслуженные, работники выезжают на горбу у молодежи. И талантливые молодые авторы – Игорь, в частности, – вынуждены прозябать в неизвестности. Разве это справедливо? Разве это по-советски? Разве не молодым нужно помогать, готовить новую смену? Про «по-советски» Игорь размышлял мучительно – стоит ли придавать речи политическую окраску или нет? Решил, что стоит. Если Комаровский довольствуется положением бессловесной тени при классике, то он, Игорь, точно не будет.

– Мне назначено, – строго и гордо сказал Игорь.

– Там… он… – с испугом сообщила секретарша.

В тот же момент Игорь подскочил на диванчике в приемной и ворвался в кабинет главного редактора – его что-то дернуло, понесло. Возможно, адреналин, который зашкаливал. Возможно, легкое помешательство от нескольких бессонных ночей. А возможно, и мочевой пузырь – Игорь решил, что долго не вытерпит. Секретарша что-то кричала, пыталась не пустить к двери, но Игоря было не остановить.

В кабинете было тихо, стоял устойчивый запах дорогого коньяка и дорогих сигарет. За столом главного редактора развалился в кресле сам Лавров. Главный редактор мельтешил между столом и окном.

– Гера, я все понимаю, но так же нельзя! – тихо возмущался главный редактор.

– Да перестань валандаться! – вальяжно отвечал классик.

– Гера, ты хотя бы это читал? – потрясал газетой главный редактор.

– Нет. Не читал. Но уволю этого писаку к едреней фене. Обещаю, больше такое не повторится.

– Гера, что я скажу на редколлегии?

– Скажи правду. Что у меня запой. Правда нравится людям. А про запой поймут все, – хохотнул Лавров.

– Хорошо, хорошо, как скажешь. Мне даже проще… А вы кто? – главный редактор наконец увидел посетителя.

– Я – автор этой статьи, – гордо объявил Игорь.

– Вон! Чтобы ноги не было! Катя! Катя! – заверещал главный редактор.

Секретарша ворвалась в кабинет и принялась выталкивать Игоря.

– Нет, позвольте, – вывернулся Игорь от секретарши. – Я хочу сказать. У меня есть заявление. Я – настоящий автор статьи. Мне крайне неприятно, что в газете стоит имя другого человека, – Игорь ожидал любой реакции, но не такой. Он испытал настоящее, глубокое унижение. Лавров спокойно налил себе еще коньяка и закурил новую сигарету. Уселся поудобнее и не без интереса смотрел на Игоря, будто видел его впервые и ждал продолжения забавной сценки.

– Гера, родной, – воскликнул главный редактор, не глядя на Игоря, будто его и не было в кабинете, – ну возьми любого мальчика на побегушках из редакции! Возьми любую секретаршу! Что ж ты со мной делаешь?

– Да ладно тебе, – отмахнулся Лавров, – смешно же получилось.

– Тебе смешно? Смешно?! А мне нет! – кричал главный.

Игорь не понимал, что происходит, но его запал куда-то исчез, адреналин выветрился, остался только отчаянно саднящий мочевой пузырь.

– Я просто хотел сказать, что я написал… я специально ездил… на электричке… это моя статья… вы понимаете… не по-советски… надо же молодым талантам… у меня там пейзажи… я вложил в статью… – лепетал Игорь.

– Говно твоя статья, – спокойно сказал Лавров, подливая себе коньяку.

– Да как? Да что вы? Да это же ни в какие ворота! – заверещал главный редактор. – Нет, я, конечно, сразу догадался – другое перо… Но не до такой же степени! Молодой человек! Вам дали шанс! И вы такое себе позволяете!

Следующие полчаса главный редактор верещал, что статья – провал, позор, полный и сокрушительный. Что он бы никогда не поставил ее в номер, если бы не подпись Лаврова, но он сразу заподозрил неладное. Ведь это… Банальная пошлость. Бездарность. Вопиющая бездарность.

– Да вы… как вас там… Игорь… Хорошо, как скажете. Да вы на что замахнулись, что себе думали? Да хоть понимаете, с кем имеете дело?

– Все, обещаю: следующий текст напишу сам. Клянусь! – объявил классик, прервав истерику главного.

– Гера, уж пожалуйста, соизволь. Меня уже вызывали, интересовались… а что я?

– Будет тебе статья.

– И в ближайшее время, Гера! И чтобы каждая буква – твоя! Каждая запятая! А вы – молодой человек… Игорь, да? Впрочем, не важно. Убирайтесь! Подобру-поздорову. Чтобы духу вашего у нас не было. Это ж какой позор! Хорошо, что вы еще всем рассказали, кто автор статьи. Что, решили прикрыться именем известного, уважаемого журналиста, воспользоваться его… добротой и великодушием? Получить незаслуженные лавры? Ох как некрасиво, как недостойно! Еще и товарища подвели! Бросили тень и на его доброе имя! Вы же советский студент! А так себя показали!.. Очень, очень плохо себя показали! Да вы хоть понимаете, что я могу с вами сделать? Да вы близко даже к порогу ни одной редакции не подойдете! Уж я-то вам это гарантирую! И скажу вам откровенно как начальник, как главный редактор: не пишите! Не можете – не пишите! Избавьте читателей от ваших бездарных зарисовок, так сказать. А они, поверьте, бездарны.

Игорь вышел из редакции, внутренне клокоча и взрываясь. Позвонил из автомата Комаровскому.

– Сам виноват, – ответил тот. – Я же тебя предупреждал. Надо было просто сложить слова в предложения и молчать как рыба. Кто тебя за язык-то тянул?

– И тебе не противно этим заниматься? – спросил Игорь.

– Нет. Обычная работа. За которую, кстати, прилично платят.

– Скажи, а он правда сам текст напишет?

– Нет, конечно.

– То есть ты его будешь переделывать?

– Да, я.

– Свинья ты, Сашка!

– Ну, спасибо, я еще и виноват…

Игорь напился в ближайшей пивнушке.

Потом он вспоминал эту историю уже по-другому. В его памяти остался гениальный текст, который был настолько хорош, что классик испугался. И скандал разразился потому, что Лавров увидел в Игоре конкурента. С Комаровским было проще – тот клепал кондовую поделку и молчал. Поэтому и пришелся ко двору. Сашка был ремесленником, которого научили тачать болванку. Он же, Игорь, никогда не был ремесленником.