Книга Зонтик для дельфина, страница 73 – Дарья Калинина

Инна даже рискнула с разрешения Шурика потрогать его пальцем. И на ощупь шов был самым настоящим.

— Отличный шов, — похвалила Мариша. — Наверное, тебе делал операцию какой-нибудь известный хирург?

— Вовсе нет, — помотал головой Шурик. — В нашей городской больнице операцию сделали. Так меня скрутило, что куда-то на Запад лететь сил не было.

— Оно и понятно, — кивнула Инна. — Когда приспичит, так и сельский фельдшер профессором покажется. Значит, в вашей городской больнице и оперировали?

— Ну да, — кивнул Шурик и снова принялся за гуляш. — На «Скорой» туда привезли. На носилочках. Все как на Западе. Уж как мне худо было, а и то я удивился.

И чисто у них там. Просто удивительно. Лекарств нет ни хрена, но чисто.

— Фамилию хирурга не Помнишь? — спросила Инна.

— А зачем вам? — наконец насторожился Шурик.

— Мало ли, пригодится, — туманно пояснила Инна. — Хорошие специалисты в наше время редки.

— Не знаю я его фамилии, — ответил Шурик. — Не помню. А звать его Олег Дмитрич. Так к нему все обращались.

Узнав от него все, что им было нужно, подруги потеряли интерес к Шурику.

— Ну, мы пошли, — сказала Инна. — Счастливо тебе оставаться.

— Смотри, много не лопай, — добавила Мариша, видя, что Шурик поднес ко рту очередную ложку с солидным куском мяса. — А то брюхо набьешь, швы разойтись могут.

Шурик поспешно вернул ложку обратно в тарелку.

— Тьфу ты! — расстроился он. — Забыл совсем! Меня врач в больнице тоже предупреждал, чтобы я первые дни много не ел. А я забыл совсем.

И Шурик потянулся к литровой бутылке «Финляндии», стоящей на столе.

— Лучше водочки выпью, — сказал он. — От нее вреда не будет.

— Хоть обпейся, — тихо прошипела Аглая, выходя из кухни.

Выскочив из квартиры, подруги наткнулись на соседку Светланы Арнольдовны, как раз отпиравшую дверь своей квартиры.

— Девочки! — обрадовалась Наталья Федоровна. — А я и на поминки к Светлане Арнольдовне прийти не смогла. За племянником в аэропорт встречать его ездила. Как все прошло, а?

— Хорошо, — торопливо пробормотала Мариша. — Мы вам потом расскажем. А сейчас, простите, очень торопимся.

— А я племянника так и не встретила, — посетовала Наталья Федоровна. — Так жаль. Зря съездила. Самолет прилетел, а его нету. Нужно звонить, может быть, случилось с ним что-нибудь. Он у меня больной совсем.

И она вновь принялась ковыряться в замке. Мариша уже сделала два скачка вниз по лестнице, но тут из квартиры Светланы Арнольдовны раздался пьяный голос Шурика, распевающего песнь о Стеньке Разине и княжне.

— Что это? — вздрогнула соседка.

— Это муж Лены приехал, — сказала Мариша, не останавливаясь. — С горя наклюкался и теперь горланит. Вы его не трогайте. Он тоже больной. У него аппендицит недавно вырезали.

Соседка хотела что-то спросить еще, но Мариша поспешно крикнула:

— До свидания!

И помчалась вниз по лестнице, опасаясь, как бы ее снова не задержали разговорами. До вечера подруги пытались дозвониться до Ялты, а дозвонившись, узнать номер городской больницы. А узнав номер, звонили, стараясь выловить хирурга Олега Дмитриевича, мечущегося по больнице и по городу из одного конца в другой. С совещания на консультации, а с консультаций на операцию и так далее. Наконец уже к вечеру Олег Дмитриевич появился в ординаторской, и подруги смогли с ним поговорить.

— Шинок? — переспросил Олег Дмитриевич. — Александр Федорович? Конечно, я его помню! Перитонит у него был. А что? Когда ему было разрешено встать с кровати? Милочка, у меня нет такой практики, чтобы удерживать больного в кровати дольше необходимого.

Обслуживающего персонала не хватает. Так что обычно больные поднимаются, как только у них на это появляются силы. На третий день, я полагаю, он уже мог самостоятельно добрести до туалета.

— Только на третий? — разочарованно спросила Мариша. — Вы не ошибаетесь?

Разочарована она была потому, что это опрокидывало все подозрения подруг о том, что Шурик все же смотался в Питер, прикончил свою бывшую жену, а потом вернулся обратно в больницу.

— Лично я, — продолжила Мариша, — встала после такой операции в тот же день. А Шинок почему так долго провалялся?

— У него была высокая температура, — сказал врач. — Двое суток ему кололи сильные антибиотики, и только на третьи температура пошла на спад. Но двое суток после операции он пролежал в жару. Да и потом был очень слаб.

— Понятно, — убитым голосом произнесла Мариша. — Спасибо и на этом.

— Всегда рад помочь, — любезно отозвался врач и снова куда-то умчался.

Мариша повесила трубку и повернулась к подругам.

— В ту ночь, когда убили Ленку, Шурик валялся в жару после операции и даже до туалета дойти не мог, — сказала она. — Так что Ленку он не убивал. И в Питере не был.

— Но откуда же он тогда узнал, что Светлана Арнольдовна умерла? — пробормотала Инна.

— Ему мог кто-то об этом сказать, — предположила Аглая.

— Точно! — воскликнула Мариша. — Но только кто?! Слушайте, давайте его навестим еще раз, а? Похоже, нам все-таки нужно поговорить с ним по душам.

И Инна… Эти ребята Бритого… Как ты думаешь?

— Ну о чем речь! — вздохнув, кивнула Инна. — Нужно так нужно. Конечно, мне придется за это пообещать Бритому два дня вести себя как полагается примерной жене.

— Это не очень дорого, — заметила практичная Аглая.

— Да разве Инка имеет представление о том, что такое примерная жена! — фыркнула Мариша. — Так что Бритый заведомо в проигрыше.

Инна в ответ притворно захныкала. Через час три подруги стояли возле дверей квартиры Светланы Арнольдовны в сопровождении все тех же крепких молодых людей. Дверь им открыла Наталья Федоровна. Кажется, при виде подруг, явившихся с охраной, она слегка растерялась и побледнела. В равной степени подруги тоже были удивлены, увидев ее в квартире Светланы Арнольдовны.

— А что вы тут делаете? — хотела спросить у соседки Мариша, но тут из недр квартиры донесся голос Шурика:

— Тетя, а где тут могут быть полотенца? Теть Наташ! Я в ванную пойду, а вы мне их туда принесите!

— Тетя, — страшным голосом прошипела Аглая, сверля глазами Наталью Федоровну. — Тетя Наташа!

Вот оно что! Так вот кто Шурику насплетничал, что Ленка погибла и можно прилетать за своим наследством!

Наталья Федоровна затравленно огляделась по сторонам. Бежать было не куда. — 'И как только она это поняла, ее лицо приняло выражение крысы, загнанной в угол и готовой дорого продать свою жизнь.