Книга Любовь в ритме танго, страница 151 – Альмудена Грандес

Тут я решила задать вопрос, не относящийся к делу, но который мне показался весьма важным.

— Ты не был женат?

— Был, — ответил он и посторонился, чтобы пропустить меня вперед. Глупейший озноб пробежал по моему телу с головы до пяток.

— Это главная проблема. Моя жена бросила меня пять лет назад. Теперь она жена другого психиатра. Проворного. Миллионера. У них сын и ждут еще одного ребенка. Теперь оба хотят девочку.

Две стены были заставлены книгами от пола до потолка. У третьей, где висело несколько очень странных рисунков в квадратных рамках, стоял стол с креслами по обеим сторонам. В комнате было два окна, а между ними расположился коричневый кожаный диван. Я вопросительно посмотрела на него, а Родриго рассмеялся.

— Памятник конца карьеры моего отца.

— Он тоже был психиатр?

— Нет, он был любителем наркотиков. — Родриго обошел стол и сел в кресло, указывая мне рукой место напротив. — Садись, пожалуйста. Хочешь выпить?

Я кивнула, бросая на диван страдальческий взгляд, а потом протянула руку, чтобы взять двумя пальцами стакан с виски.

— Жаль, у меня нет льда и ничего другого тоже… Я достаточно беспомощен в бытовых вопросах, — он опять улыбнулся. Мне нравилось, как он улыбался.

— Поэтому тебя бросила жена?

— Я ее очень нервировал, конечно, она полная противоположность мне, но нет, не так было… Однажды ночью, в три часа, мне позвонил пациент из телефонной будки на Пласа де Кастилья. «Я сбежал, — сказал он мне, — что делать?» Я сперва разбудил адвоката, потом поговорил с дежурным судьей, в итоге пошел к нему, забрал к себе домой и уложил на софу в гостиной. Моя жена этого не поняла. На следующее утро я сам отвел его в тюрьму, но два месяца спустя он снова позвонил мне на рассвете, в тот же самый час, с того же самого места, это был очень методичный человек. Жена сказала мне, что пришел момент выбирать, и я выбрал.

— Психа?

— Конечно, это был хороший человек, но его дело обстояло не блестящее. Какой-нибудь гомосексуалист-насильник, склонный к рецидивам, с эпизодическими депрессиями был в то время мне намного интереснее, чем жена, так что я не почувствовал сильного разочарования, если хочешь знать. Я сказал тебе правду.

— Ты всегда преувеличиваешь? — спросила я между смешками.

— Нет, — ответил Родриго, смеясь, — я могу преувеличивать сильно, но реальность всегда перевешивает мою фантазию.

— А психи тебе продолжают нравиться больше, чем женщины?

— Нет. Они мне нравятся меньше, но они более великодушны ко мне.

— Так что у тебя нет подруги.

Я не думала задавать этот вопрос с каким-то специальным умыслом, но он направил на меня взгляд исподлобья, насмешливый и чуткий одновременно..

— Хорошо, у меня есть своего рода… скажем так… более или менее. На Тенерифе.

Я дико расхохоталась, пока он весело наблюдал за мной.

— А ты не мог найти никого поближе?

— К сожалению, нет, но я вижу ее каждые пятнадцать дней, можешь поверить. Вообще-то это он. Когда я наведываюсь туда, то встречаюсь с настоящим супермачо.

— Кем?

— Супермачо — человек с двумя хромосомами Y, настоящий самец. Я его изучаю, исписываю кучу бумаги. Я хочу перевезти его сюда.

— Ты так говоришь о нем, словно он твой.

— Так и есть. Его больше никто не любит, это страшное существо, трудно передать, у него очень редкое генетическое отклонение. Историки окрестили его геном убийцы, потому что люди с этим геном очень агрессивны, а в сексуальном плане гиперактивны, потому что в их организме аномально большое количество мужских гормонов. У женщин такого не бывает.

— Надо же! — сказала я, улыбаясь.

— Да, — произнес Родриго, верно истолковав мою мысль. — Я тоже об этом думал много раз, должно быть что-то подобное. Плохо то, что когда они совершают изнасилования, то душат своих жертв, а потом овладевают трупом пару раз. Но, в конце концов, никто не доказал, что существует совершенная любовь.

Мы смеялись хором пару минут, а я, следуя неосознанному импульсу, запустила пальцы правой руки в вырез платья.

* * *

После первого глотка я поставила на стол свой стакан с виски и решила все рассказать, без предварительного предупреждения начав заготовленный монолог.

— Рейна влюбляется каждые три или четыре года в кого-нибудь, кто ей подойдет, знаешь? И всегда это, по ее словам, первый раз, с ней происходит по-настоящему. Я только однажды была влюблена, в моего двоюродного брата, внука моего дедушки и его любовницы. Я думала, что влюбилась на всю жизнь, но у меня ничего не вышло. Его звали Фернандо. Ему было восемнадцать, а мне пятнадцать. Хочешь верь, хочешь нет.

Я опустила голову и смотрела вниз, на край платья. В какой-то момент я испугалась тягучести и расплывчатости, с которой произносила слова, хотя говорить мне не стоило никаких усилий. Я смотрела на Родриго, а он, развалившись в кресле, смотрел на меня, — мы выглядели так, словно, с тех пор как существует мир, никто из нас не делал больше ничего, кроме как сидеть здесь, рассказывать и слушать.

— В то время я вела дневник. Мне его подарила тетя, очень дорогой для меня человек, и я писала в нем каждый день, но потом, летом, я его потеряла, не знаю как. Недавно я его случайно нашла… в ящике письменного стола моей сестры. Она украла его у меня, прочитала, написала комментарии. Она продолжала в нем писать, словно он принадлежал ей. Только теперь, я поняла наконец, что мне сказал однажды Фернандо. В семье моей матери все были одержимы наследством дедушки, понимаешь, потому что он был очень богат. Меня, разумеется, интересовало только то, что происходило в моей семье, а не в другой, не в семье бастардов, в которой дела шли намного хуже. Рейна, оказывается тоже была влюблена в нашего кузена, но об этом никто не знал, пока она мне сама не сказала, в тот самый день. Сестра мечтала о нем, но у нее не получилось. Тогда с помощью моих законных кузенов она убедила Фернандо в том, что моя бабушка якобы приписала специальную строчку в завещании, чтобы они не могли ничего унаследовать в том случае, если потомки наших двух семей объединятся. Все это было ложью, я не знаю, как они его убедили. Однако Фернандо, немец по духу, решил, вероятно, что здесь еще инквизиция свирепствует хватать людей, а моя сестра делает ему одолжение, предупредив, что если он останется со мной, его отец потеряет все права и не получит ни единой песеты из наследства.

Мой дядя эмигрировал в Германию, потому что ему гордость не позволяла напасть на врага в лице нашей семьи, И глупый Фернандо решил порвать со мной ради него, но не рассказал мне о том, что случилось, он мне ничего не сказал. Я не уверена, что он вообще с кем-либо говорил на эту тему. Рейна догадывалась, разумеется, о том, что ее ложь причинит мне боль, ведь я была очень влюблена в Фернандо и никогда не смогла бы расстаться с ним сама, так что она придумала ход гораздо более безболезненный, по ее мнению, потому что моим первым порывом после того, что он сказал мне, было желание бросить его и забыть. Фернандо сказал мне, что есть женщины для секса и женщины для любви, и что он мной сыт по горло. С тех пор я презирала себя день за днем, год за годом месяц за месяцем, до того момента пока не узнала правду в прошлую субботу. Вот так, и на пару часов сошла с ума.