Книга Пряный аромат Востока, страница 111 – Джулия Грегсон

Ей никто не ответил.

– Дейзи, это ты?

Она попыталась сесть, но тут чья-то рука схватила ее за запястье. К ее лицу приблизился чей-то рот, так близко, что она ощутила чужое дыхание – сладкое и затхлое.

– Это Гай, – сказал он.

Она тут же закрыла глаза, да так крепко, что под повязку снова просочилась кровь.

– Гай, – прошептала она. – Почему ты здесь?

– Не знаю. – Его голос звучал резко и сурово. – Я не могу помочь тебе; я не понимаю, почему я тут.

– Что случилось со мной? – Она снова хотела сесть, но в ее черепной коробке что-то ярко вспыхнуло.

– Какая-то глупая курица нашла тебя на базаре без сознания. Они сказали, что пострадала в давке английская девушка. Я хотел помочь, но теперь не буду – ты меня слишком напугала.

– Успокойся, успокойся. – Ей казалось, что ее рот набит ватой. – Тебе нужно лишь пойти к Дейзи Баркер и привести ее ко мне. Она мне поможет.

Он недовольно заворчал и ударил себя кулаком по голове.

– Я не могу, они поймают меня. Сейчас у меня самого слишком большие неприятности.

– Гай, пожалуйста, это все, что тебе надо сделать.

– Я завтра уезжаю, я уже сказал тебе. Попроси кого-нибудь другого, – бормотал он.

Он барабанил пальцами по столу и что-то напевал, как делал это на пароходе, когда бывал слишком взволнован. Чиркнула спичка. Ее сознание было туманным, ненадежным, но она должна была что-то говорить.

– Гай, зачем ты мстил мне? Что ты делал?

Никакого ответа. Она ждала, стараясь не терять сознания.

– Ничего, – ответил он.

– Нет, ты делал мне пакости, я знаю.

– Я хотел, чтобы ты ушла из приюта, – прошептал он. – Там плохо, там тебе не место.

– Нет, – простонала она и попыталась качнуть головой.

Его лицо снова было возле нее, его дыхание пахло едким сигаретным дымом.

– Слушай, – прошептал он. – Слушай очень внимательно. – Его рука погладила ее по голове. – Ты моя мать. Я выбрал тебя. – Его слюни брызнули ей на щеку.

– Нет! Нет, Гай! Я не твоя мать!

– Да. – Его дыхание постепенно участилось. – Ты видела ту школу. Они вывешивали меня из окна на простынях. Моя другая мать выбрала ту школу; она хотела, чтобы я оставался там.

– Гай, послушай меня. Это не так.

– Я любил тебя. – Он уже тяжело дышал, и она снова испугалась.

Сквозь пронзительную головную боль у нее мелькнула мысль: «Теперь он меня ненавидит».

– Я расскажу тебе про мою мать, – сказал он, вставая; его голос дрожал от ярости. – Когда мне было двенадцать лет, они оба приехали в Англию. Я не видел их долго-долго-долго-долго. Отец сказал, что получится славная шутка, если он нарядит меня официантом и я отнесу ей завтрак. Будет такой сюрприз. Я отнес поднос в ее номер. Я сказал «Мамочка» и хотел ее поцеловать. – Его лицо исказилось от боли. – Она заорала и позвала отца, который был в другой комнате. Ох, это была чертовски хорошая шутка! Мать так любила меня, что даже не узнала, кто я такой.

– Конечно, зря они так сделали. Глупая получилась шутка. – Вива даже вспотела от напряжения, когда слушала его короткую историю. Она хотела взять его за руку, но он не дал.

– Я хотел убить ее, – спокойно сообщил он. – От нее возникают помехи на моих радиоволнах. Не смотри на меня, – почти закричал он, когда она приподнялась, опираясь на локоть. – Ты меня пугаешь. Я не люблю, когда ты выглядишь вот так.

– Послушай меня, – сказала она. – Повернись ко мне спиной, если тебе не нравится моя повязка, но слушай внимательно. Я точно знаю, что ты должен делать.

– Хм. – Он повернулся спиной, сгорбил плечи; щелкнул за ухом воображаемым тумблером. – Что?

– Я знаю, что ты слишком долго волновался из-за многого, – сказала она. Ей было больно говорить так медленно и внятно, но она заставила себя. – Тебе нужно ненадолго остановиться и отдохнуть.

– Но я не могу, – уныло ответил он. – Они ищут меня, и тебя тоже. Вот почему мне надо вернуться в Англию.

– Что ты наговорил им про меня?

– Что ты не должна работать в этом приюте. Что ты нужна мне.

– Не только это, – заметила Вива.

– Я уже не помню, у меня все смешалось. Мистер Азим старался обидеть меня, я боялся его.

– Сейчас тебе нужно дойти до приюта и сказать, где я нахожусь.

– Я не могу, – ответил он сдавленным голосом. – Они найдут меня и сделают мне больно.

– Тогда найди кого-то, кто отнесет туда записку, – сказала она, собрав последние силы. – В конце концов, так будет лучше для нас обоих. Пускай передадут им, чтобы они пришли и забрали Виву. Если хочешь, можешь пойти с нами, и мы найдем людей, которые позаботятся о тебе, пока тебе не станет лучше.

Он вскочил и сделал круг по комнате, обхватив себя за плечи.

– Понимаешь, я не такой плохой, – сказал он. – Я не хотел устраивать то безобразие в твоей комнате.

– Я знаю. Думаю, что ты просто устал.

– Не уверен, не уверен. Сейчас на моих аэроволнах так много народу. Мой отец тоже меня ищет, – сообщил Гай. – Он тоже сердится. Он устроил мне взбучку, когда я сошел с парохода; сказал, что я грубо с ним разговаривал.

– Вот. – Вива протянула руку и выключила его невидимый тумблер. – Если не хочешь их слушать, ты просто выключай их. Тебя не могут контролировать те, кто находится не внутри тебя, а снаружи. Они могут что-то говорить тебе, могут просить, чтобы ты что-то сделал, а ты можешь говорить им «да» или «нет». А я прошу только о том, чтобы ты позволил мне помочь тебе. Обещаю, что не подведу.

– Все меня подводят, все меня бросают. Я никому не нравлюсь.

– Знаю, что ты так думаешь, но это неверно. В твоей жизни наступит момент, когда ты не сможешь злиться на других людей.

Он внимательно слушал ее, но казался абсолютно непроницаемым, и, глядя в его глаза, у нее было странное чувство, что за ними нет ничего. Она слышала свой голос, ясный, логичный, словно со стороны – и была полна решимости победить и здесь.

– Наступил момент в твоей жизни, когда ты, как сказал Иисус, «встань, возьми постель твою и ходи». Ведь сейчас ты только и делаешь, что приносишь всем несчастье. Мне знакомо такое состояние, я боролась с ним каждый день после смерти родителей.

– Не говори об этом! – Он содрогнулся. – Это ужасно.

– Люди будут любить тебя, если ты позволишь им это, – продолжала она.

Он отвернулся от нее, но она видела, что он насторожил одно ухо и слушал ее слова.

– Ты не можешь этого, – с упреком прошептал он. – Я просил тебя.

Наступило молчание.