Книга Нет повести прекраснее на свете, чем повесть о Ромео и Джульетте, страница 34 – Галина Данилова

Когда она заговорила о туалете, Василий Петрович выскочил из дома и побежал в туалет.

Вернулся с пучком зеленого лука. «Забыли про лук, когда обедали», — виновато произнес.

— Доедай суп. Чего убежал? — с любопытством посмотрела. — Я ехала сегодня утром с Еленой Ульяновной, она говорила, что видела на заборе какие-то бумажки, написано про печника, который халтурщик и пьяница, сразу не сорвала, а потом хотела через час прочитать еще раз и мне показать, но бумажек не было, сорвали.

— Это Открытый мстит, не знает, как меня опозорить, — хмуро глядя на пол ответил.

— Сам хорош, не стал бы пакостить, все бы и было мирно, — не поддержала его жена. — Если ты ненавидишь Открытого, поди и разберись с ним.

— Еще не хватало! Я спокойно живу, это он волнуется.

— Смотрю на тебя и думаю, до чего ты докатился: с разведчиком враждуешь, говорят про каких-то котов, которые у него ночью орали, якобы ты их туда загнал.

— Как я могу загнать к нему котов? — он ухмыльнулся, — никого не слушай.

— Я тоже думаю, что это как-то странно, — она улыбнулась. — Коты — это одно, а Алка другое. Не хочет к тебе ехать. У тебя нервы разболтались. Из-за тебя она поссорилась с Сашкой. Сидит дома, никуда не ходит. Всех ты доводишь, но меня ты не доведешь. Остановись, несчастный! Пожалей единственную дочь! Зачем ты детям жизнь отравляешь?! Оставь их в покое, со своими врагами сам разбирайся.

— Отвяжись, никому я жизнь не отравляю. Сижу спокойно, занимаюсь огородом, а ты меня представляешь, будто я не человек, а бандит.

— Называй себя как хочешь, а дети поругались из — за тебя, самогонщика. Совсем ты сдурел. Хоть ты кому-нибудь сделал что-нибудь хорошее. Тебя никто не уважает.

— С соседями у меня хорошие отношения. Это Открытый слухи распустил котов, а ты поверила, бумажки развесил, чтобы меня опозорить. И это называется жена, не мужа поддерживает, а вражий стан.

— Перестань, мне Алку жалко, — закричала жена и стукнула его по плечу. — Не известно, как у нее жизнь сложится, может, это ее первая и последняя любовь. А ты ее разбиваешь.

— Ничего я не разбиваю! — после удара Сыроежкин поморщился. — Первая любовь! Подумаешь. Последняя любовь бывает самой сильной. У меня еще не было последней любви.

— И кому ты такой нужен, — возмутилась жена. — Посмотри на себя: ходишь грязный, пьешь, дом запущен. С Открытым разругался так, что опозорился на все участки… кто в тебя, такого, влюбится, — она захохотала. — Ты в дом никого не сможешь привести. Что у тебя творится!

— Что у меня творится — это мое дело, — захорохорился муж. — Будет желание и влюблюсь. А за Алку не переживай, у нее еще будет много любовей.

— Глупый дурак! Ей одна нужна, на всю жизнь. Я за тебя вышла не по любви и погубила свою жизнь.

— Жизнь погубила! — воскликнул громко. — Это что же я такого сделал, что ты ее погубила?!

— Ты эгоист, тебе никогда не было до меня никакого дела. Я для тебя пустое место, — призналась с отчаянием.

— Не правда, я тебя всегда замечал. Мы с тобой восемнадцать лет прожили. Ты меня за человека не считаешь, всегда жила сама по себе. Замуж вышла, потому что пора подошла, я подвернулся. Я дурак был, меня легко окрутить. Ты ко мне относишься так, как к ведру или стулу.

— Что ты несешь, несчастный! — закричала.

— Мы никогда не были нужны друг другу, как Алка и Сашка. Ты меня охомутала, я покорился, как конь.

— Пусть охомутала, только молодым не мешай. Пусть дружат. Успокойся и не лезь к Открытому, прошу тебя.

— Я к нему не лезу. Он прислал своего племянника, чтобы меня напугать, хотят применить силу. Он не невинный, как ты думаешь.

— Я не удивлюсь, если тебя еще и пристукнут, — выдала жена. — Сам лезешь!

— Вот как! Мечтай, мечтай, я уверен, что тебе надоел, и ты сама хочешь от меня избавиться, — он вскочил и забегал по комнате.

— Успокойся, сядь, — приказал ему. — Разбирайся, как хочешь со своими делами, а детей оставь в покое, — она вдруг мечтательно произнесла. — Какая красивая пара. Саша воспитанный, видный, привлекательный, из хорошей семьи. Я бы только о таком и мечтала. Я с тобой, пьяницей, всю жизнь промучилась, не желаю дочке такого же мученика, как ты! Сашка — отличный парень!

— Сравнила, — Сыроежкин сел. — Я в молодости тоже был ничего, — он гордо выпрямился. — Ты выбрала меня. А жизнь прошла — я ее замучил.

— Да, потому, что пьешь, разговоры несешь глупые. А Алка должна быть счастлива.

— Тебя послушать, так я и не человек, прока от меня никакого, а ты идеальная, — он замотал головой. — Я всю жизнь тружусь, о вас забочусь. Я не вернусь к вам, буду жить здесь. Никто мне не нужен.

— Брось болтать, дом летний, ты замерзнешь, и я о тебе забочусь всю жизнь.

— Не нужен я тебе, потому что безработный, вам всем нужны большие деньги.

— Не неси чепухи, без работы может всякий остаться. Хорошо, что я работаю, — она встала, подошла к нему и обняла. — Ведешь ты себя дурно, исправляйся.

* * *

После объяснений с женой, Сыроежкин вышел во двор, было муторно на душе. Он заметил Юлию Павловну, которая прогуливалась по участку. Она была нарядной, в новом ярко-розовом сарафане, на голове розовая косынка, на ногах розовые босоножки. Похоже, она кого-то ждала. Ее не было несколько дней.

Он подошел к забору и окликнул ее. Она медленно подплыла, давая полюбоваться собой.

— Какая вы сегодня привлекательная, — сделал комплимент Петр Васильевич.

— Что вы имеете ввиду? — она ласково на него посмотрела.

— Как вы преобразились. Сразу видно — не будете на огороде работать. В таком виде можно и за границу, на курорт, на Канарские острова.

— Тоже скажите, откуда такие средства у бедной огородницы, — она вздохнула. — Я жду, ко мне приедет гость.

— Надо понимать, мужчина? — он выразительно на нее посмотрел, замер.

— У меня появился друг, огород я полила сегодня рано утром. Голова занята не огородом.

— Значит, одиночеству конец! Рад, что вы определяетесь! — он почесал за ухом. — Такая очаровательная!

— Насчет определения не знаю. Мы давно знакомы, — она кокетливо посмотрела и сделала круглые глазки. — Работали на предприятии, перезванивались. Он мне позвонил два месяца назад и сообщил, что жена умерла, он очень одинок. Приехал ко мне в гости, вспомнили старые времена, работу. Стали чаще перезваниваться, в общем, подружились.

— Как вы преобразились, прямо иной человек, — он смотрел на нее, словно видел впервые.

— Он приедет в 11–12 часов, если получится, я вас познакомлю. На участке без мужских рук никак нельзя. Все время надо кого-то нанимать, просить, платить.

— Дружите, дружите, может, приживетесь. Все веселее вместе. Я вроде бы семейный, а живу как бобыль. Жена иногда приезжает на выходные, дочь вовсе не появляется. Злится на меня, у нее любовь. А я мешаю, надоел.