Книга Прелестная Ромина, страница 20 – Барбара Картленд

— Мадам, прошу вас, помогите! Кристофер Хантли был моим самым близким другом! Мы с ним… вместе росли, вместе играли в детстве… Нам надо, понимаете, мадам, очень надо с ним встретиться! И мы хотим ему только добра, поверьте!

— К сожалению, ничем не могу вам помочь, мадемуазель, — столь же бесстрастно ответила француженка. — Его сейчас здесь нет, и я, поверьте, не знаю, где он может быть…

— Но может, вы скажете, куда он уехал? И в каком состоянии? Был ли он здоров или, скажем, болен?

— Нет, нет, болен он не был. Он просто уехал. Это все, что я могу вам сказать.

Ромина интуитивно почувствовала — здесь что-то не так. Ее глаза наполнились слезами.

— Ну пожалуйста, расскажите о нем! — взмолилась девушка.

И уже готова была расплакаться, когда услышала за спиной странное шуршание. Это Мерлин Никойлос доставал из кармана пачку денежных банкнотов.

— Мадам, я готов заплатить вам за любую информацию.

Француженка, как завороженная, уставилась на деньги, но, преодолев соблазн, снова отвернулась.

— Мне вам нечего больше сказать, месье.

— Просто скажите, что произошло, нам этого вполне достаточно, — попросил Мерлин.

И веером, как игральные карты, развернул в руке банкноты.

Ромине показалось, что дыхание француженки участилось, а глаза жадно блеснули. Женщина вдруг быстро подошла к входной двери, на секунду-другую слегка ее приоткрыла, выглянула наружу и тут же плотно закрыла.

— Но ведь мне действительно нечего вам сказать, месье… Они пришли и забрали его.

— Сколько он здесь находился?

— Около трех недель. Сказал, что пишет книгу и для этого ему нужно поближе познакомиться с местными диалектами этой части Каира. Уходя, иногда надевал арабскую одежду. Объяснял, будто ему так легче знакомиться и собирать материалы. И очень просил никому не говорить о нем… И я… я действительно никому не говорила…

— А потом? Что случилось потом?

— За ним пришли.

— Кто? Полиция?

— Нет, нет… несколько мужчин.

— Египтяне?

— Откуда мне знать, месье? Я всего лишь бедная вдова. Они тогда приказали мне оставаться здесь, а сами пошли наверх.

— Значит, он тогда не был болен? — не выдержала Ромина.

— Нет. Он спустился вместе с ними, они ушли, и больше я его не видела… А мужчины потом приходили сюда еще раз, чтобы забрать его вещи.

— Вот как? — воскликнул Мерлин Никойлос. Значит, говорите, они возвращались за его вещами?

Да, месье. Они забрали все… все, что принадлежало ему… Все здесь очень тщательно обыскали и не оставили ничего… — Она печально вздохнула и развела руками. — Больше мне сказать вам нечего, месье… Поверьте.

Ромина пришла в отчаяние. Если все так и было, значит, их с Мерлином усилия оказались напрасными? Значит, они проделали весь этот путь только для того, чтобы еще раз убедиться в гибели Криса? Насильственной смерти!

Она ожидала, что Мерлин отдаст женщине обещанные деньги, и они с ним тут же уйдут, все ведь предельно ясно, их миссия закончена… Однако он, бросив выразительный взгляд на пять банкнотов, которые держал в руке, достал из кармана еще пять.

При виде такого богатства женщина невольно облизнулась.

— А знаете, мадам, мне почему-то кажется, они взяли не все, — мягко произнес Мерлин. — У вас кое-что осталось, разве нет?

— Нет, нет… Я так не говорила… Он мне ничего не оставлял…

— А вот я уверен, что оставил. И что же именно, мадам?

Женщина испуганно помолчала, но затем вновь подошла к входной двери, чуть ее приоткрыла, выглянула и тут же закрыла.

— Месье, я боюсь, — тихо прошептала она.

Мерлин Никойлос дразнящее похрустел купюрами.

— Но, мадам, ведь никто не узнает. А деньги, как известно, никогда не помешают. Особенно хорошие деньги…

— Они допрашивали меня, месье… Снова и снова. Но я все время твердила, что больше ничего не осталось. Ничего!

Ромина заметила в глазах Мерлина странный блеск.

— Это случилось, когда они его уже уводили, месье… Он спускался по лестнице… двое впереди него, двое сзади… Я пряталась за дверью, но он все равно заметил меня. И, остановившись, сказал: «А, вот и наша мадам Гоха. Одну минуточку, господа. Мне надо заплатить ей, а то я задолжал за квартиру. И боюсь, сумма набежала приличная». Он говорил бодро, даже вроде весело, но я все равно очень удивилась. Потому что он заплатил за проживание всего день тому назад, месье. Он достал из кармана несколько бумажек, быстро-быстро сунул их мне прямо в руку. А затем так это весело сказал: «Постарайтесь не тратить их понапрасну, мадам. Деньги этого не очень-то любят!» Один из мужчин тогда, помню, громко рассмеялся, но остальные почему-то сердито нахмурились и начали подталкивать его к выходу. — Женщина остановилась, вытерла капли пота, обильно стекающие со лба, затем нервно продолжила: — Они ушли через дверь, и больше я никогда их не видела. Но когда я посмотрела на деньги, которые он мне сунул в руку, увидела среди них клочок бумаги…

— Клочок бумаги? — живо переспросил Мерлин. — Вы его сохранили?

— Конечно. Тогда у меня едва хватило времени, чтобы спрятать его себе… простите, в надежное место. Они скоро вернулись, тут же, не говоря ни слова, поднялись в его комнату, перерыли там все сверху донизу, забрали все его вещи, ну а потом спустились сюда и принялись за меня…

— Скажите, их интересовал только клочок бумаги? И больше ничего? — спросил Мерлин.

Француженка кивнула.

— Они сказали, что среди его вещей не хватает одной записки. А она им очень нужна. И они думают, будто она у меня. Но я, глядя им прямо в глаза, твердила, что не имею понятия, о чем они спрашивают. Потому что была уверена, их прислал за ней не он. Иначе зачем ему предупреждать меня о необходимости хранить бумагу в надежном месте? Да еще ни с того ни с сего давать мне такие деньги! Раз в десять больше того, что он обычно платил за квартиру…

Француженка бросила взгляд на тяжелую, полную продуктов корзинку.

— С тех пор я наконец-то смогла есть более-менее нормально.

— Значит, вы им так ничего и не сказали о записке?

— Нет. А потом, когда они снова пришли и стали спрашивать, твердила одно и то же, мол, у меня ничего нет, я ничего не знаю… Думаю, они мне все-таки поверили. — Женщина с опаской взглянула на окно. — Хотя, похоже, были уверены, что записка в доме.

— Отдайте ее мне, мадам, — мягко, но требовательно попросил Мерлин. — В наших руках она будет куда в большей безопасности, чем в ваших!

Он протянул ей банкноты. Женщина молниеносно выхватила у него купюры, торопливо свернув, засунула в потайной кармашек на поясе платья. Затем подошла к корзине с провизией, достала потрепанный кошелек. С трудом просунув палец между подкладками, она вытащила тщательно сложенный в несколько раз клочок бумаги и нерешительно протянула Мерлину: