Книга Осенняя женщина, страница 44 – Анна Климова

В коридоре грохотали ведра. Оттуда же сквозило недовольство. Зойка (Кристина помимо воли за глаза тоже начала ее так величать) имела неповторимую особенность сообщать окружающим свое настроение. Большую часть времени у нее вообще не было никакого настроения, а если уж попадала вожжа под хвост, то она давала понять это всему миру»

Судя по всему, Зойка была крайне недовольна ночным происшествием.

Кристина, на которой лежала обязанность мыть и убирать самый тяжелый первый этаж в детском садике, тешила себя надеждой, что в выходные сможет отоспаться и боль во всех мышцах пройдет. Но не тут-то было.

— Что на этот раз? — простонала она, переворачиваясь на живот и пытаясь нащупать рукой тапочки. Ее рыжие кудри закрывали весь обзор, к тому же в комнате было еще темно. Тапочки, как нарочно, нашлись под самым диваном.

— Несносная женщина, — слышался из-за двери приглушенный до шепота голос Анжелики Федоровны. — Не могла выбрать другое время для уборки, да? Обязательно надо переполошить весь дом, устроить спектакль из обычной работы!

Что-то с грохотом покатившееся по полу дало понять, что именно Зойка думала по этому поводу.

— Уймись, бога ради! Ты разбудишь девочку!

— А мне дела нет до этой цацы! Может, мне еще на цыпочках тут бегать? Много чести!

— Зря я тебя не выгнала, мерзавка.

— Ага. Полайся у меня еще.

— Не сметь со мной так говорить! — повысила голос Анжелика Федоровна. — Корова!

— Выдра старая!

Одеваясь, Кристина не могла удержать рвавшееся изнутри хихиканье.

Она представила двух милых старых феечек, разминавшихся в комплиментах друг другу.

«Ах, здравствуйте, сударыня! Как почивали ночью вы?»

«Спасибо, я не жалуюсь. И в снах своих я видела прекрасные цветы».

Спрятав непослушные кудри под платком и мысленно продолжая диалог двух феечек, Кристина вышла в коридор.

Во всей квартире горел свет. Зойкина страсть к экономии электричества имела обыкновение в нужное для нее время приобретать прямо противоположную направленность.

— Всем доброе утро, — Кристина не удержалась от улыбки, застав Зойку в прихожей на карачках за скатыванием центральной ковровой дорожки.

— Теперь ты, вероятно, вполне собой довольна, Зоя, — произнесла Анжелика Федоровна, одетая и выглядевшая так, словно и не ложилась спать вчера вечером. На ней было длинное узкое платье и белоснежная блуза со стоячим воротом, на котором виднелась изящная камея. Шапка седых волос уложена в величественную прическу. Хозяйка квартиры, опираясь на трость, стояла на пороге самой большой комнаты — и гостиной, и столовой одновременно.

— Ничего, ничего, Анжелика Федоровна. Я привыкла вставать рано, — успокоила ее Кристина, прицениваясь, к чему бы тоже приложить свою руку, чтобы утихомирить Зойкино недовольство. — Чего мы тут прибираем?

— Утром выходного дня нормально нежиться в постели, а не вскакивать чуть свет.

Зойка презрительно фыркнула.

— Больно много ты мне давала нежиться. Как же! Держи карман шире. Прям все бока себе отлежала.

— К тебе, Зоя, этот разговор не относится. Кристина моя гостья.

— Видала я таких гостей, — пробормотала Зойка, рывком взваливая на плечо дорожку и подхватывая выбивалку. — Только гадить мастера. А ты убирай.

— Не ворчи. Что за дурацкая манера — гудеть себе под нос! Входная дверь с грохотом захлопнулась.

Старуха прокричала вдогонку:

— Сколько раз просить: не хлопай дверью! Что за упрямое созданье! Сорок лет учу ее, и все без толку. Медведя можно выучить крутить педали. Макаку танцевать «Яблочко». Пуделей скакать через обруч. Упрямый человек сойдет в могилу упрямцем до мозга костей. Ты хочешь завтракать? Разумеется, хочешь. Молодая девушка должна просыпаться утром немножко голодной. Идем на кухню, детка. Там горячий чайник и булочки.

— Что? — удивилась Кристина со смехом.

— Булочки, — повторила Анжелика Федоровна и, опираясь на трость, осторожно направилась к кухне. — Зоя испекла утром. Видишь, кое-что извиняет ее поведение. Но не оправдывает полностью. Это мое мнение. А что тебя так развеселило, скажи на милость?

— Кажется, я видела сон про булочки. И еще, наверное, смеялась во сне. Вертится что-то про феечек… Глупость какая-то, одним словом!

— Три очень милых феечки

Сидели на скамеечке

И, съев по булке с маслицем,

Успели так замаслиться,

Что мыли этих феечек

Из трех садовых леечек, —

с улыбкой продекламировала Анжелика Федоровна. — Старая английская песенка. Англичане — не мастера на шутки, но уж если шутят, то недурственно. Что ж, приступим к традиционному английскому завтраку. Овсянку? — старуха с достоинством старой леди приоткрыла крышку маленькой кастрюльки, стоявшей на плите.

— Нет, уж лучше я просто наших пирожков наверну, — засмеялась Кристина. — Если можно.

— Как угодно, — кивнула Анжелика Федоровна, не выходя из роли миссис Хадсон.

Они сели за стол и налили себе по чашке свежезаваренного чая. Булочки, румяные и теплые, лежали на блюде аппетитной горкой. Из их толстеньких пузиков выглядывало повидло.

— Вкусно, — похвалила Кристина, откусывая пирожок.

— Зоя мастер по пирожкам. Этого у нее не отнять. Даже не знаю, сердиться мне на нее или нет. Ума не приложу, с чего это она решила сегодня убираться. Какая-то мания делать все мне назло. Переполошит всех, перевернет все вверх дном, просто хоть из дому вон.

— Скажите, а она давно с вами живет? — спросила Кристина, чтобы отвлечь старуху от так раздражавшей ее темы утренней уборки.

— Зоя? Гораздо дольше, чем мне этого иногда хотелось бы. Подливай себе еще чаю, деточка. Я достану сыр и хлеб. Если, конечно, Зойка не съела вчера. Удивительно прожорливая особа. Я помню, был у нас прекрасный кусочек пошехонского. Где же он?..

Старуха с трудом встала и начала беспорядочно шарить по шкафам и ящикам. Кристина с растущей тревогой наблюдала за ней. С Анжеликой Федоровной, хотя она всеми силами старалась теперь походить на себя прежнюю, все чаще случались припадки бесцельной суетливости и забывчивости. Старуха подгоняла свой безнадежно стареющий организм, словно древний паровоз, а тот буксовал на месте, скрипел своими шестеренками, испускал пар из всех щелей, подергивался и стонал. Иногда Анжелика Федоровна могла говорить размеренно и удивительно верно, особенно когда вспоминала молодость. А иногда напускалась на Зою по пустякам, рвала по всему дому цветы в горшках, искала непременно вчерашнюю газету, якобы не прочитанную ею, по ночам громко звала сына или бестолково считала скатерти в буфете и серебряные приборы. Сказать, что Кристина чувствовала себя неловко в такие моменты, — ничего не сказать.