Книга Осенняя женщина, страница 63 – Анна Климова

Он часами тупо смотрел в одну точку в пространстве, загадав, что если дольше всего продержится в таком состоянии, значит, победит чмориков. Победит их глупое любопытство, их коварство и предательство. Победит силой пацанской воли. Если бы у него под рукой оказались лупа и солнечный луч, он, наверное, прожег бы себе руку насквозь, потому что дома у них с пацанами была и такая «загадалка» — дольше всех продержаться под ослепительной точкой концентрированного солнечного света, не вскрикнув при этом. Он и не вскрикнул бы. Потому что боль внутри него была сильнее. Гораздо сильнее.

Пребывание в детском социальном центре он постарался вынести со стойкостью и равнодушием, на какие только был способен, ибо ничего другого в этой ситуации придумать не мог.

С ним говорили разные люди. Но в основном строгая пожилая леди, сопровождаемая каким-то мужчиной. Когда они впервые появились, Витек даже не взглянул на них.

— Твое имя Виктор Периш, не так ли? — спросил мужчина.

— Никакой я не Периш. Заберите себе эту сраную фамилию. Я Герасимович! Понятно?! — прокричал он на родном языке.

— Говори, пожалуйста, по-английски. Я знаю, ты умеешь.

Женщина сделала какой-то знак спутнику и подошла ближе.

На ее лице играла улыбка. Но теперь она была немного теплее.

— Почему ты сбежал, Виктор? Они тебя обижали? Периши тебя обижали? Может быть, ты не можешь говорить об этом? Что они с тобой делали? Ты расскажешь нам?

Витек промолчал.

— Есть люди, которые помогут тебе разобраться во всем, — продолжила леди.

— Они помогут мне уехать домой?

— Ну, если ты так хочешь…

— Хочу! — встрепенулся он.

— Но для начала ты должен рассказать, что тебя беспокоит. Что-то произошло с тобой в семье Перишей?

— Ничего не произошло. Я просто ХОЧУ ДОМОЙ! Понятно?

— Ладно. Только не волнуйся. Мы уже уходим. Но ты подумай. Нам нужна правда.

Да, он мог бы рассказать правду о ПРАВИЛАХ, но вряд ли леди из социальной службы поймет. Она ведь одна из них. Она тоже любит правила, иначе он здесь не оказался бы. И он мог бы соврать. Нагородить разную ерунду про Перишей. И они все поверили бы. Чморики обычно не очень-то доверяют друг другу и стараются подловить на чем только можно. Но теперь это не имело для Витьки значения. Ровным счетом никакого.

Так ничего и не добившись, они оставили его в покое.

А потом приехал Джон Периш. Вид у него был виноватый и серьезный. Какое-то время он молчал, неловко поправляя редеющие волосы и теребя ворот спортивной куртки. Продолжительное молчание явно свидетельствовало о его смущении.

— Мы волновались за тебя, парень, — произнес он наконец.

— Для этого мне следовало бы наделать на каждую вашу кровать, — не глядя на него, ответил Виктор.

Джон издал какой-то странный звук, и Виктор понял, что он подавляет смех.

— Ты бы слышал, как орала Дебора. Никогда не думал, что она знает столько нехороших слов. И эта проделка с пастой! Очень смешно. А вообще ты зря так. Мы не хотели тебе ничего дурного.

Виктор молча сверлил взглядом стол.

Джон Периш тоже чморик, но к нему у Витьки претензий не было.

— Мы хотели, чтобы ты был счастлив. Мы действительно так хотели. Ты же, Виктор, как… как ежик, постоянно пытался нас напугать и уколоть своими колючками. Почему?

— У каждого ежика есть своя норка. Толку от того, что вы притащили его в свой дом и поставили перед ним блюдце с молоком. Он все равно будет думать о своей норке.

Мистер Периш помолчал удивленно, затем сказал:

— Но тебя никто силой сюда не тащил.

— Я тоже хотел как лучше! Или вы думаете, что я не хотел себе настоящего отца и настоящую мать? Если бы не хотел, то не оказался здесь, с вами! — копившиеся все это время слезы дали о себе знать.

— Ты хочешь сказать, что мы не любили тебя?

— Ничего я не хочу сказать!

— У нас трое детей. Мы не могли уделять внимание только тебе одному, Виктор. Семья — это очень сложно. И очень ответственно.

— Вы даже им не уделяете внимания. Ваш Тейлор хорохорится на людях, а сам трус и стукач. Вы не различаете, когда он врет, а когда говорит правду. Ваша Сьюзи строит из себя девочку-недотрогу, а сама хвалилась по телефону, как переспала с двумя парнями. Вы говорите, я постоянно лгу и изворачиваюсь, а вы сами? Разве нет?

— Господи Иисусе! Что ты говоришь? — на лице Джона отразились беспомощность и ужас.

— То, что знаю. И вижу. Иногда, когда тебя считают тупым и ничего не понимающим, люди перестают стесняться. Это все равно, что раздеваться при собаке. Я был для вас вторым Ральфом, Джон. Вторым Ральфом, на которого можно было списать разорванный мусорный мешок или включенный ночью садовый шланг, однажды заливший водой весь ваш задний двор. Или рассыпанную в гостиной муку. Или слабительное, которое потом можно легко подкинуть в комнату второго Ральфа.

— Так это не ты тогда…

— Не важно. Ваши дети тоже умеют веселиться. Это я понял. Больше я не хочу говорить об этом. Можете везти меня обратно. Но я снова сбегу. И не знаю, окажусь ли я опять в аэропорту или где-нибудь в Канаде. Вы мне надоели. Я хочу ДОМОЙ!

Ошеломленный Джон Периш молчал. Этот мальчик походил не на второго Ральфа, а на острый хирургический скальпель, вскрывший живот семейки Периш и показавший, насколько все прогнило у нее внутри. Но как же больно! И как неловко. Особенно если учесть наказ Деборы. Категорический и не допускавший никакого обсуждения. Дебора умела носить маску послушной жены, но когда она ее снимала, Джону становилось не до шуток.

— Виктор, послушай… — начал он смущенно. — Хотя все это очень сложно, но мы думаем, что тебе… тебе действительно лучше вернуться домой. К себе домой. Так хочет Дебора. И дети.

Витька впервые за все это время посмотрел на своего приемного отца. Вид у него был несчастный, как у человека, вынужденного огласить явно несправедливый приговор. Но Витька был рад этому приговору.

— Юридические вопросы мы уладим. Документы перешлем на твой детский дом. Мне очень жаль, что все так вышло, Виктор. Правда, жаль. Извини меня. Нас…

Джон притянул его, неподвижного и равнодушного, к себе и обнял. Рука Виктора дрогнула, чуть прикоснувшись к плечу человека, не сумевшего стать ему отцом.

* * *

До того момента, как позади объявились двое крепеньких молодцов с насупленными лицами, Тимофей и не думал, что все завертится так скоро. Проводив Кристину с работы до дома, он планировал немного прогуляться по городу, поужинать в каком-нибудь маленьком кафе и снова побродить, потому что в пустую квартиру после работы возвращаться не хотелось. Там его никто не ждал. Ну, может быть, только неизвестной породы комнатный цветок, доставшийся от родителей и никогда не терявший боевой стойкости, даже если Тимофей забывал его поливать.