Онлайн книга «Начальник тишины. Повесть-притча для потерявших надежду»
|
– Понятно, что не французским. Только все вы так говорите, а наутро проспитесь, денег жалко станет и планы сразу изменятся. А у нас работа. Наши рабочие мощности простаивать не должны. – Мамаша, – грозно рыкнул Влас, – я же поэт, так что имей ввиду, могу эпитафию тебе сочинить надгробную. Мы, поэты, шуток не любим. – Ну и? Конкретнее. – Василиса минимум на три дня вперед занята. Я каждый день к ней приходить буду. Ясно?! – А чего неясного? Ваши деньги – наши девки. Ты, я вижу, парень не промах, хоть и дурака повалять любишь. Только мой тебе совет, смотри не втюрься в нее. В плохих девочек влюбляться не стоит. Печально кончится. Это я тебе серьезно говорю, по дружбе. – Хорошо, ты пока запиши там где‑нибудь, что я Василису занял, а насчет твоего совета, мы потом с глазу на глаз поговорим. Не телефонный разговор. – Мне все равно. Гуд-бай, мальчик. Приезжа-а-ай, – закокетничала мамаша, вешая трубку. …По дороге Влас зашел в «Обмен валюты» и поменял доллары на рубли. Накануне вечером он получил от Влада сто пятьдесят долларов. Предварительно они подсчитали, что этой суммы Власу будет достаточно, чтобы ежедневно в течение трех-четырех дней платить мамаше за час «отдыха». Без пяти три Влас стоял у знакомой железной двери и что было мочи давил на кнопку звонка. Мамаша отворила дверь, проворчав: – Раззвонился. Пьяный что ль? Влас достал из кармана тысячу двести рублей и сунул мамаше. – Что, доллары кончились? – с иронией спросила она, пряча деньги в карман блузки. – На рубли поменял, – ответил Влас. – Значит час… Тогда вперед. Я предупредила. Тебя с нетерпением ждут. Пройдя в конец коридора, Влас без стука вошел в комнату Василисы. На лице девушки была написана и радость, и настороженность одновременно. Когда Влас вошел, у нее вырвалось: – Я не надеялась, что ты придешь! – Ты надеялась, – возразил Влас, – но ты не верила, а нужно было верить! Потому что сказано: «По вере вашей да будет вам». Влас прошел на свое вчерашнее место и опустился на корточки. Василиса села на стул. – Василис, а, Василис… – несмело начал Влас. – Ты подумаешь, что я точно сумасшедший, но я тебе стихотворение посвятил. – Стихотворение? – растерянно улыбнулась Василиса. – Можно прочитаю? – Читай. Влас набрал воздуха и, стараясь не выдавать волнения (сердце его раскачивалось в груди, как увесистый маятник), стал читать: Сестре Я не прошу тебя быть со мной, я прошу тебя: просто будь. Ветер московский пронзает грудь, ветер зовет на бой. Утром простимся. На дальний путь благослови меня. Надо же было вчера свернуть на свет твоего огня! Грустную песню пропела ночь: слезы, январь, зола. А если земную ночь превозмочь, то вырастут два крыла. О чем ты молилась? О чем я молчал?… Мысль возвратилась к Началу начал, к еловым ветвям на твоем окне, к вертепу, яслям, Вифлеему, звезде… Мы потеряли или нашли? Зажги лампаду свою. Ветры за мною уже пришли, но я оживу в бою. Я не прошу тебя быть со мной, мой конь летит за звездой. Тысячу дней и тысячу лет не забуду твой теплый свет. Не бойся меня, сестра. Спасибо, что ты добра. Прости, что я сердцем наг. Печать на моих устах. – Как ты узнал, что я молилась всю ночь? – спросила Василиса, и слеза, словно маленькая бусинка, поблескивая, скатилась по гладкой коже ее щеки. – Ты молилась? – Да…, всю ночь. Мне так грустно было и так стыдно…, что я такая. То меня мучила мысль, что недостойна я всего того, о чем ты вчера говорил, то мне вообще казалось, что я тебя выдумала. Плакала я… – Как же ты молилась? – А как тебя Гость научил, а ты меня: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешницу». – Только не «грешницу», а «грешную», – ласково поправил Влас и сразу же пожалел об этом, подумав: «Да какая, собственно, разница! Человек от всего сердца со слезами Богу молился, а я со своими поправками лезу. У Милки научился!». – Хорошо, я исправлюсь, – кротко согласилась Василиса. – Знаешь, что я придумал? – оглянувшись по сторонам, зашептал Влас. – Мы тебя выкупим! Я с вашей мамашей договорюсь. Слава Богу, дружок меня не забыл, поможет. Обещал, что деньги через два дня достанет. А пока я к тебе каждый день приходить буду. Василиса смотрела на Власа глазами, расширившимися до величины крупных миндальных орехов: – Влас, они могут не согласиться на выкуп. – Ты помнишь, о чем мы вчера с тобой говорили? Решись, твердо решись быть с Господом, остальное приложится. – Тебя могут обмануть. Такое бывает. Деньги возьмут, а меня не отпустят. Тебя вообще убить могут… – Опять ты свое! Я прошу – верь. Решись и верь. Этого с тебя довольно. Обещаешь? – Обещаю, – ответила Василиса, и по щеке ее скатилась вторая блестящая бусинка. – Влас, за что мне Господь тебя послал? – Нет, Василек. Не меня Он послал, а Сам к тебе пришел. А я только плохой раб, простой исполнитель. А Господь, Он ведь, когда на земле жил, помнишь, к кому приходил? К мытарям и грешникам, ну то есть, по-нашему говоря, к мошенникам всяким, аферистам, бандитам и девчонкам легкого поведения. Ну, в общем, к таким, как мы с тобой, сестренка. Он, конечно, ко всем людям пришел, но только мытари, разбойники да блудницы его больше слушали… Знаешь, почему? – Почему? – Потому, что кому больше прощено, тот больше любит. А еще потому, что им, разбойникам да блудницам, терять было нечего, надеяться не на что, жалеть не о чем. Впереди тупик. Они реально на жизнь смотрели. Видели всю ее правду страшную. А у других только миражи да миражи перед глазами… Вот и мой товарищ, который, кстати, Бог даст, нам поможет, тоже миражами увлекся. Когда мы с ним лет двенадцать назад из очередной переделки еле живыми ушли, так он мне сам предложил – пойдем в храм, Спасу свечки поставим. Не знал он, конечно, почему так говорит, но сказал ведь. А сейчас? Как только с ним о духовном заговоришь, он бежит, как черт от ладана. Потому и бежит, что стабильность и сытость земную обрел. Место теплое. Кофе с ликером. Камин. Плед клетчатый. У него есть, что терять. А за Христом идти, значит от мира отречься, от всей этой суеты. Вот и боится он даже слушать об этом. Неприятно ему, страшно. Понимаешь? |