Книга Цунами, страница 51 – Николай Задорнов

Кога, видя, что больше нет толчков, возвратился в храм. Самураи затаптывали угли из развалившейся печки.

Снова все задрожало еще сильней. Лопнула крыша храма и провисла, в пролом, как в воронку, прямо в комнату рухнул поток битой черепицы и осколков, дребезжа, как град по водосточной бамбуковой трубе, как скорлупа, разлетелась каменная стена храма, осела и повалилась, открывая вид на город. Камни падали вниз, в горный поток под укрепленный обрыв. Сверху прокатились огромные камни, отколовшиеся от скалы.

По городу стелился сплошной дым, сквозь него пробивались языки пламени. Доски и солома валились там на очаги, и вся эта осенняя сушь вспыхивала как порох.

В храм вбежал мальчик, поклонился и громко сказал:

– Идет цунами!

Люди по улицам бежали молча, сплошным потоком.

– Что случилось? Цунами? Идет цунами? – спрашивал Кога у какого-то старика, несшего на руках двух девочек.

Тот пробежал, не отвечая. Никто не отвечал. Внезапный ветер разгонял пламя пожаров, от города понесся дым, слышался треск сухого дерева. Каменные фонари развалились и лежали у храма, каменный мостик через пруд в саду лопнул и разломился надвое.

– Такого сильного землетрясения еще никогда не было, – дрожа, сказал священник, хозяин храма.

Кога попросил его сходить на берег посмотреть, действительно ли идет цунами.

– Вода на море, мне кажется, совершенно спокойна.

– Это толчки высокие, вертикальные, – отвечал хозяин храма, не двигаясь с места.

Наиболее удалые молодцы всматривались вниз в воду, стоя прямо на обложенном камнем берегу или на бортах своих лодок. Кога знал, что они смотрят, не пришла ли рыба нумазу; если идет цунами, то рыба нумазу сразу появляется у берегов, шумит и прыгает. Лодки на поверхности бухты спешили к выходу в океан.

– Никакого цунами нет, люди боятся пожара, – сказал один из самураев.

«Однако никакого признака цунами нет!» – подумал Кога.

Вдруг он увидел, как на соседний холм из храма выпрыгнул Кавадзи. Он очень сильный, привыкший к упражнениям с мечом. Один из его самураев зацепился за террасу и упал, но сразу поднялся, и все они быстро пошли в гору. Накамура Тамея со слугами вытаскивал из храма какие-то вещи. Кавадзи, как горный тигр, стал быстро прыгать со скалы на скалу. Лодки на поверхности бухты заплясали. В город ворвалась волна.

Кога подхватил халат, скинул туфли и босиком что было силы пустился прочь от города. Он бежал так быстро, как давно уже не бегал. Вся толпа его подчиненных мчалась за ним. У подножия горы Дайандзисан служащие подхватили его с боков и сзади и понесли. Он уже был между скал. Колючие кустарники изорвали в кровь его руки и лодыжки.

Кога, держась за сук сосны, с высокой скалы посмотрел вниз. По городу стлался черный дым. Как мертвые в огне, вставали и сами собой выдувались уложенные паруса от лодок и судов, занесенных почему-то на улицы. Мимо, почти по обрыву, читая молитвы, шли с коробками женщины и дети. Город стало засевать голубой пылью, как дождем. С горы Дайандзисан все было видно, как в театре. Сверху по горе прокатывались, громыхая, камни, и люди разбегались, видя их.

Вдруг среди города Кога увидел столб морской воды с пенистыми гребнями друг над другом, как пятиступенчатая башня Годзюно Ро в храме в Киото. Он видел, как на крыши домов бросило большое судно, по меньшей мере в тысячу коку водоизмещением, и сразу голова волны, как щитом, закрыла его.

«Моя душа не вернется больше в тело», – с ужасом подумал Кога. Он задыхался, но надо было залезать еще повыше. Вскарабкавшись на следующий уступ, он увидел на просторной поляне среди сосен своего единомышленника Исава с чиновниками. Исава-чин был бледен.

– Я убежал в домашней одежде, – стал оправдываться Кога.

На ладонях у Исава кровь. У Кога тоже в крови и руки и ноги. Исава внесли на руках его подчиненные. Они назначены сюда, в новый императорский город, из Эдо и по горам плохо лазают. Они жили в храме вместе с Исава и теперь вместе спасались.

Кога сел на землю, прислонясь спиной к сосне.

– Смотрите, смотрите! – раздались крики.

Внизу, среди бухты, черный корабль эбису крутился вокруг себя, как раненый дракон. Кога уперся пятками и вскочил, забывая усталость. Сжав зубы и кулаки, он побежал к обрыву.

– Гибели им. Гибели! – исступленно кричал князь Исава.

– Как можно губить потомков богов и щадить эбису, – подхватил Кога. Он стал молить богов, чтобы раненый дракон сдох, чтобы разверзлось море и поглотило всех шестьсот эбису. Тогда прекратились бы все эти страдания и унижения…

С чужого корабля люди кидались в воду, но потом по веревкам, оказывается, вылезали обратно. Кажется, вытаскивали кого-то.

– Грабители! – прошептал Кога.

В середине порта, где масса лодок, где река, взятая в камень, впадает в бухту, мачты стали ударяться о мачты, потом поднялся столб сплошной пены, как кипящая вода в трехногой посуде тэй.

– Как горячие источники с паром в аду! – сказал Кога.

Трехногая посуда, казалось, выплеснула всю эту кипящую пену прямо в город. Черный дым покрыл все небо. Горы зашевелились. Все закрутилось, как на празднике. Люди страшно кричали.

– Мое сердце разрывается! Невозможно слушать! – закричал и Кога.

Внизу опять несет крыши. На них черные точки. Это видны люди. Они спасались от воды. Крыши сталкиваются с крышами, и люди исчезают. Вон эбису кинулись с корабля на крышу. Дом на косогоре рассыпался, брусья и доски закружились. Волна дошла к храмам. Надо подыматься еще выше.

Корабль эбису вдруг стал ложиться на бок. Эбису теперь лезли через дыры и окна, лежали и держались прямо на полегшем борту и на сетках, но не падали. Теперь у них перебиты все бутылки с ликерами и залиты все их редкости! Скорей тряхнуть бы этот корабль, чтобы эбису посыпались с него в море или лучше прямо в трещины земли, в огонь. Кога скрипит зубами: «Почему небеса не уничтожают эбису…» А надо уходить еще выше. Исава и Кога двинулись дальше. В лесу было сыро и холодно, и всюду приходилось продираться через колючки.

Навстречу спешил самурай в высоких сапогах, как у лесного охотника. Он прибыл с письмом от Кавадзи. Оба высших чиновника находятся на соседней, более высокой горе, все видят и приглашают к себе Кога и Исава. Они там в более надежном положении.

«Кавадзи, как всегда, на самой высокой горе, но я не хочу его видеть! У нас храмы разные и пусть будут горы разные», – подумал Кога.

Кога хотел бы послать Кавадзи привет и уважение, но в таких искусно подобранных выражениях, чтобы можно было это понять и в другом, совершенно противоположном смысле, уважение как отвращение, благодарность за заботу как насмешку над жадностью и лицемерием, а за распорядительность – как за стремление к наградам и выгодам. Но чтобы смысл был очень веский и убедительный! Тогда оскорбление будет такой неожиданностью для Кавадзи, что он поначалу не поверит, а потом долго будет размышлять.