Онлайн книга «Цунами»
|
Возвращаясь, барон заметил, что с моря подошла лодка с двумя рыбаками, доставившими его и чиновников в Атами. С ними был еще человек, видимо здешний. Переводчик ушел в гостиницу. Шиллинг подсел к рыбакам. Они сидели на корточках и разговаривали между собой. – А на нэ… Николай-сан! – обратился вдруг к барону рыбак, учивший его в пути грести веслом юли-юли. Лодочник вычертил на песке какие-то знаки. Приглядевшись, Шиллинг разобрал, что это карта полуострова Идзу. На другом побережье, за горами, лодочник вычертил круглую бухту и, тронув плечо лейтенанта, показал на горы на западе и стал быстро говорить: – Как раз такая бухта, какую ищешь, Николай. Глубокая, большая, совершенно закрытая, даже нет волн, когда рядом на море бушует. – Бухта как называется? – спросил Николай по-японски. – Хэда! – ответил японец. Быстро поднявшись, он затоптал карту сандалиями. Лодочник приложил пальцы к вискам, как рога, и кивнул в сторону гостиницы, где спинами к морю сидели на террасе курившие чиновники, к которым присоединился теперь Хори. Взявшись за борт лодки, японцы вытащили ее на берег. Японец, чертивший карту, взвалил на плечо корзину на шесте, который он продернул под плетеные ее уши, и потащил рыбу и ракушки следом за местным японцем. Вечером лейтенант пил сакэ в обществе Татноскэ и мецке. Какая-то немолодая женщина с черепаховым гребнем в черных, тщательно убранных волосах играла на струнном инструменте, похожем на гусли. Хори Татноскэ подвыпил и по-голландски рассказывал о том, какие молодые и хорошенькие женщины еще недавно были на курорте Атами к услугам приезжающих сюда богатых эдоских самураев. – Где же они теперь? – спросил лейтенант. – А теперь их магазины разрушены… – ответил по-голландски пьяный переводчик. Утром к пристани, которая тщательно была выложена камнями, подошла парусная японская лодка. Из нее выпрыгнул офицер в морской форме. Шиллинг в легком халате выскочил из гостиницы и поспешил навстречу приехавшему. Алексей Николаевич кинулся к нему. Молодые люди обнялись и горячо поцеловали друг друга, потом, откинувшись и отступив, снова кинулись друг к другу и, обнимая, снова целовались. – Что случилось? – спросил Шиллинг. – «Диана» стоит. Переговоры идут. Что у вас? – Нет бухты. А вы? Боже мой… – Адмирал послал меня за вами. Мы с часу на час ждем шторма. Чувствуете, барометр падает… Но, говорят, удобная бухта есть недалеко на другом побережье полуострова, во владениях князя Мидзуно. Надо нам с вами срочно возвращаться и немедленно отправляться туда. – Вы знаете, вчера лодочники говорили мне то же самое! Им надоело возить меня и чиновника, и они по секрету признались… А откуда такие сведения? – Японцы совершенно определенно сказали Гошкевичу, и матросы где-то узнали. Адмирал просит вас срочно возвращаться… – Я охотно. Молодые люди пошли в гостиницу. В своей обширной комнате, устланной циновками, на раздвигающихся дверях которой был начертан иероглиф, означающий креветку, барон сбросил с себя голубой халат и соломенные сандалии, надел брюки и, накрутив на ноги портянки, натянул сапоги. – А как поживает Кавадзи? – Он, видимо, получил распоряжение из Эдо не мешать нам и оказывать полное содействие. – Вы полагаете? – Конечно! Иначе быть не может. Не в их интересах ждать, пока «Диана» потонет. В таком случае мы бы остались в Японии на все время войны. Ведь они и на вашу командировку не дали бы разрешения, не имея позволения правительства. – Вы полагаете? – спросил Шиллинг. – Я уверен. – Мне кажется, что Кавадзи настоящий рыцарь и готов отвечать своей жизнью, по их обычаю, но защитить нас. – А если они попробуют совершить над нами какое-то насилие? – Нет, эти времена прошли. Тогда вмешаются американцы, и весь мир будет на нашей стороне. Они не посмеют. Когда же идем? – Я могу хоть сейчас, – сказал Сибирцев, желавший как можно больше переносить физического напряжения и трудиться. Он всю дорогу то чертил карту, то греб в очередь с лодочниками. – Я также готов. Я со свежими силами, но как вы… Может быть, отдохнете… Здесь прекрасные горячие источники, лечебные ванны, массажисты… Алексей Николаевич соблазнился. После ночи, проведенной вчера в какой-то рыбацкой хибаре в нищей семье, где все спали вповалку, он нашел на себе вошь. Идти пришлось среди цветников, а потом по скалам среди лиан и столетних деревьев к купальным павильонам. Старик массажист спросил, тронув его тело: – Америка? – Оросия дес, – ответил Алексей. – Ватакуси ва суй фу дес. [90] – А-а! Хай-хай! – поразился массажист. Когда Алексей сидел голый в каменной выбоине в горячей воде, хорошенькая молодая японка вошла и принесла ему угощение. Алексей Николаевич в халате после купания возвращался к гостинице в сопровождении слуги. Встречать его на крыльцо вывалилась целая толпа японцев. Шиллинг уже объяснил всем, что от адмирала прибыл лейтенант Сибирцев. Офицеров пригласили в большую комнату, которая называлась «краб». Хозяин гостиницы принес и поставил перед Алексеем Николаевичем лакированный столик, фарфоровые чашки, чай, горячий суп и живого рака на блюде. Хори сказал, что купец, с которым вчера познакомился Шиллинг, прислал в подарок свинью и своего повара для услуг. – Я велел зарезать свинью. Переводчик был в ударе, чувствуя, что сделка заключена и все идет на лад и его ожидает большое будущее. Попозже подали еще не виданные в Японии офицерами угощения. Тут были и лучшая рыба, и свинина со всевозможными соусами, и какое-то особенное, вкусное сакэ. Сам купец – добродушный сухой человек с вечной улыбкой – явился в разгар пира. Хори не утаил, что этот торговец держит дело на паях с князем Мурагаки, и добавил, что некоторые князья вообще в долгу у торгашей. Потом появилось печенье из водорослей, похожее на тонкие малахитовые плитки. – По сведениям, доставленным адмиралу японскими уполномоченными, – стал объяснять Алексей Николаевич, – на противоположном побережье полуострова есть пригодная для стоянки кораблей глубокая бухта, в которой возможно провести ремонт. На окрестных горах корабельные леса. Полицейский офицер затряс головой от изумления. – Да… да… да… – приговаривал купец, вслушиваясь в перевод. Потом Алексей говорил, что уезжать ему отсюда не хочется, он очень благодарен, но спешит. Вместе с Шиллингом и японцами прошлись по опустевшему курорту. |