Онлайн книга «Хэда»
|
Легли в дрейф. Послали шлюпку с промерами. Обедали, обсуждали. Вытащили и развернули смердящим жиром наружу шкуры котиков. Спорили, собрав в кают-компании и офицеров и матросов. – Я не могу надеяться на мои знания терминов на американском языке, – говорил Колокольцов. – Неужели вы, мой дорогой, не читали «Моби Дик»? В этом романе вся терминология китобоев! – сказал Посьет. – Мне вести шхуну, Константин Николаевич! А со времен юности автора «Моби Дик» жаргон китобоев мог перемениться. Да здесь другой океан. Я всегда вслушивался, как говорят американцы... Но я никогда не готовился... «Мне платить за перебитые горшки!» – думал адмирал. – Я же говорил вам все время. Да хотя бы брали словарь английских терминов Бутакова! Там все верно. – Что вы, Евфимий Васильевич! Когда же у меня было время читать словарь... – Да, вот так с вами! На травлю ехать – собак кормить. Я встану на вахту... – Ругайтесь покрепче, Евфимий Васильевич! – посоветовал Можайский. – Уж это верней всего. Иван Терентьевич умеет по-американски лучше всякого каптейна. Только пусть остережется, а то он такую русскую ругань ввернет... Ночью, благословясь и помолившись, раб божий Евфимий указал курс. Опять туман. На бога надейся, но сам не плошай! Приказано держать прямо на огни парохода. – Еще лево руля... И больше по-русски ни слова! Сизова сюда! Иван Терентьевич! Можайский! Колокольцов! Всех наших американцев – наверх! Остальным убраться... Ол хэндс ап [81]... Легкий туман. Сырой холод. Все, кто наверху, закутаны в шарфы, в американских шапочках с наушниками и в блю-джакет на меху. Зябнешь. Время от времени раздается сиплый голос шкипера. Где он так научился, где слыхал? Эка, оборотень! Борт парохода весь в огнях. Совсем близок. Ярко, заманчиво светят огни у наших состоятельных врагов. И на вест и на ост видны огни их судов. Стоят поперек пролива. Ждут наших либо боятся выпустить их. Значит, им еще неизвестно, что у Татарского залива есть проход с глубоким фарватером, ведущим в лиман Амура. На картах всего мира показан перешеек. Вот и пригодилась наша секретность. Леша, друг души моей, сказал бы: «А что-то, мол, мне кажется, что их внимание направлено куда-то в другую сторону». Евфимий Васильевич, как всегда, рассердился бы: «Откуда вы, Сибирцев, знаете, что думает другой человек?» Колокольцов, в засаленном блю-джакет и в смоленой парусине, стоит на руле. А вот, говорят, у англичан нет матерщины. Только послушаешь Евфимия Васильевича... Право, одарен русский человек, пока поблизости нет начальства. Сипло, скороговоркой сыплет Путятин на своих, и матросы понимают, забегали, взялись за веревки. Не зря, братцы, жили мы с вами на «Поухаттане», не зря Ване Черному после бала ссекли ухо долларом, не зря ходили с пиратами по Янцзы, жили с англичанами на Капском мысу, в Гонконге, в Шанхае, не зря водились с торгашами с «Кароляйн» и «Янг Америка»! Язык людской запомнился. А пароход стал подгребать винтом. Морось. – Damned vith you [82], – ревет шкипер, но не зло; это брань запросто. Сизов артист. Кидает лот и докладывает: – Тветти уан... тветти фоо... [83] «Р» съедает, как с картошкой. Отошли от мели. Вот и man of war [84]. С парохода кричат. Что они кричат, чего им надо? Я не сразу пойму, особенно когда волнуюсь. Велят не подходить. Подальше, подальше, вонючая лоханка. Найди себе другой консорт... А вот, наконец, королевский язык из колледжа. Голос в рупор. Офицер спрашивает; воспитанный человек. – Не видели русского фрегата «Аврора»? – Неу... – небрежно, словно ни до каких фрегатов дела ему нет, отзывается Иван Черный. Чем не боцман котиколова? «Игоян компания»! – как говорят гонконгские китайцы. На вопрос: «Куда идешь?» – Ваня отвечает: «С мели на мель!» – С мели! – передразнивает какая-то швабра. В такую зябь и натощак чужая палуба парохода в огнях кажется с низкой «Хэды», сидящей вровень волнам, чуть ли не раем небесным. Дай бог подальше и поскорей! Рай не свой! Пошли под кормой, и тогда с парохода крикнули: – Нэйм оф тсе шиип? Уот ис тсе весселс нэйм? [85] – «Пегги Доти», – хрипит Евфимий Васильевич. – Фриско-поо... Силэ боо... [86] – Офицер спрашивает, куда идете? – Вууд-бэй... – Каптэйн? – Ваад... – Йес! – заключает голос наверху. – Гоу бай! Лайтли... [87] Путятин что-то кричит. Набрался храбрости и сам задает вопросы. Отвечают. Кто-то из матросов добавляет от себя насмешку. Над шкипером лоханки можно потешаться. С парохода властный, но вежливый голос желает счастливого плавания и предупреждает, что слева по ходу большая мель, держите право руля. Путятин благодарит, голос его рвется, словно воздух в кузнице сквозь мехи, забитые копотью. Ветер. Черт побери. Заело. Матрос Авдюха Тряпичкин взбегает на мачту. За ним Сизов. Черный кидается на помощь. Треск, удар в борт! Еще одно землетрясение? Подъем дна? Что за наваждение! Тьма, ветер, морось, туман, волны, и все покрыла страшная ругань боцмана. Удар бортом о борт! Экое лукавство! Без огней стоит еще одно английское военное судно и ловит дураков? Путятин выручил боцмана и покрывает бранью его голос. – От ис тзе меттер? [88] Откуда ты взялся? Путятин отвечает: – Силэ боо... А кто ты такой! Ответили, что можете не объясняться. – Цела ли у тебя обшивка?.. Сейчас дадим огни. «Есть у них особые фонари для ночного осмотра обшивки судна при возможном повреждении!» – подумал Александр. – «Пегги Доти»? – прочел английский офицер па борту «Хэды». – Американская красотка! Ах, ты... – заржали матросы. – Какая вонючая! Ты не лопнула от такого поцелуя? К обшивке шхуны «Пегги Доти» на веревках спустились фонари. Их провели вдоль всего судна от кормы до носа. – Все в порядке! – крикнул англичанин. |