Онлайн книга «Гонконг»
|
– Вы были у него в усадьбе? Точибан поклонился, но не ответил – могло означать что угодно. – Хороший у него дом? – спросил Сибирцев. – Довольно красивый, но слишком богатый. Мистер Вунг уверяет: «В моем доме пахнет книгами!», но я еще не заметил... Из библиотеки вынесены книги, там у мистера Вунга собственная опиокурильня. Много дорогих предметов! Отсутствует поэзия скромности. Недостаток вкуса вполне возмещается гостеприимством. – А где же проверяют подлинность серебряных монет? Для этого у мистера Вунга существует целая фабрика? – Банк имеет мастерские, там производятся испытания и ставятся штампы. Работают опытные специалисты по серебру. Конечно, он прекрасный человек. Очень хочет видеть вас у себя и сказал, что послал вам приглашение. У него есть собственный мудрец и философ. Как у всех великих китайцев... Стиль жизни, противоположный основным понятиям, которые во мне воспитаны. Вы знаете, японцы очень скромны! – А господин Вунг? – У господина Вунга есть китайская важность, – застенчиво ответил Прибылов. – Вы знаете, – обратился он к Сибирцеву, – я познакомился с китайской барышней. Она хорошо знает вас, Аресей. – С какой барышней вы познакомились? – Она лодочница! – Ах, да... Я нанимал лодку... – Ее сестра передавала вам привет. – А куда ездили вы? – Совсем недалеко. Я ездил в Китай. – Как – в Китай? – Да, лодочница перевезла меня на ту сторону бухты. Вон в ту деревушку. Там Китай, и всем было бы интересно. Ее сестра сказала про меня, что еще никогда не видела такого мужественного иностранца. – Что же тут удивительного, если вы ей понравились... – О-сё-фу-сан, – с чувством обратился Точибан к Гошкевичу, – я очень хотел бы встретиться с мистером Боурингом и попросить у него разрешения читать доклад на обширной китайской аудитории. – Какая же тема вашего доклада? – Значение России для азиатских народов. «Почему народы Азии тянутся навстречу России, как тараканы на сахар». Это не вопрос, это объяснение. – Не советую вам ходить к сэру Джону, – заметил Гошкевич. – Он может не разрешить? Мне кажется, это его заинтересует. – Конечно, он исправит ошибки, – сказал Алексей. – Не знаю, как он вас примет. Но лучше бы не ходить, – повторил Гошкевич. – Все, что делается у китайцев, они не контролируют. – Прошу вас, О-сё-фу-сан, сделать это для меня. Вы знаете, что вам разрешат... Попросите приема. Если нам будет отказано, то я могу быть спокоен. – Пожалуй, если так надо, я попрошу. Гошкевич рассказал все собравшимся товарищам. Офицеры дружно рассмеялись. – Подите с ним! – сказал Шиллинг. – Посмотрим, что получится. Договориться с Боурингом оказалось делом несложным. Сэр Джон намеревался учить японский язык и начинал интересоваться Японией. Точибан явился во дворец губернатора в одиночестве. Хозяин встретил его на широкой мраморной террасе, темной в этот солнечный час дневного отдыха от обильно вьющейся зелени. Как густые зеленые ковры, она спускалась с каменной крыши между колонн. Вся терраса была увита лианами в цветах. У Точибана был такой вид, словно он заблудился, ослаб в смятении, даже осунулся. Боуринг увел его в кабинет и стал переписываться с ним иероглифами. Не в правилах сэра Джона приглашать кого-либо к своему столу, но этот воскресный урок затянулся до вечернего обеда. Говорят, что японцы не едят мяса, однако Точибан с жадностью съел бифштекс и приободрился. – Вам бы хотелось в Англию? – спросил Боуринг. – Да, очень. Точибан все это говорил бесстрастно и цедил английские и русские слова сквозь зубы. – Какая же тема вашего доклада? – «Значение России для азиатских народов, или Почему народы Азии с большей надеждой смотрят на Россию, чем на Англию или Францию». Видимо, нельзя разрешить? – Почему? – вскричал сэр Боуринг. – Читайте! Очень интересно! Сэр Джон решил не только позволить чтение доклада. Он охотно бы напечатал такой доклад в своей типографии. Уходя от губернатора, Точибан воспользовался своими гениальными способностями: минуя адъютанта, он проскользнул мимо швейцара и гвардейцев в красных мундирах у входа так, что его, кажется, не заметили, хотя он всем вежливо кланялся. Когда Точибан возвратился в гостиницу, Гошкевич заметил, что он волнуется. Словно что-то хочет сказать, но не решается. Что с ним? Что ему там сказали? – Вы знаете, О-сё-фу-сан, мне кажется, что сэр Джон неправильно меня понял. Он что-то мог подумать. И поэтому я очень ира-ира [57]... Скажу под большим секретом: в разговорах с подданными Великобритании мне приходится лгать. Если до вас дойдет, то, пожалуйста, поймите это. На вопрос, зачем же лгать англичанам, Точибан не ответил, и Гошкевич впервые в жизни увидел, как Точибан смутился и сразу закрыл глаза. И не надо спрашивать! Его дела! Придет время – захочет – сам расскажет. Пусть у него какие-то тайны сохраняются! Глава 23
ЛАТЫШИ И ТАТАРИН На другой день десять матросов к обеду вернулись невеселые. – Помолились? – спросил их старший унтер-офицер Маслов. – Да-а, – невесело ответил Берзинь. – Не пон-ра-ви-лось! – отчеканил Мартыньш, снял ремень и бросил. Стал снимать и новую рубаху. – Ребята очень печальные, – рассказывал за обедом товарищам Ванька Пухов. – Они пришли в церковь, а там, мол, все как в костеле и поп – китаец. – Слова не может как следует выговорить, – подтвердил услыхавший этот разговор Лиспа. – А ты бы его спросил: «Сольти ё?» – посоветовал из глубины палубы кто-то из матросов. Все захохотали. – Служба походит на вашу? – серьезно спросил Маслов. – Нет, совсем не так. Служат не так и молятся не так. Да что об этом говорить! – недовольно молвил Берзинь. Латыши явно были разочарованы. После обеда разговорились по-своему и немного повеселели. ...В церкви все заметили высокую и тонкую девушку в опрятном платочке, белокурую и голубоглазую, со скорбным бледным лицом, острым и нежным, напоминавшим такие же родные лица сестер и их подруг. Походила на печальную девушку-крестьянку с хутора. Стыдно сказать, но как на обманутую бароном... У многих матросов при виде ее дрогнуло сердце. Откуда здесь такой ангел, в этом гнезде воров и разбойников? |