Онлайн книга «Злейший друг»
|
— Мм… Ксении казалось, что Сашке нравится Натулечка. — Нет, ну, скажи. Ведь есть правило на этот счет. С какой стороны — справа или слева? — Мм… Слева. — Слева? А почему? Нет, ну, объясни, почему слева, а не справа! Да потому, чтобы сподручнее закидывать через лошадь именно правую ногу. Потом Наташа показала ему фотографию, где она верхом. Сашка воссиял: — И-е! Ну, ты молодец, Натка! Такая-сякая-немазаная! Видите, как по моим стопам уже идут люди! — Тумбо-юмбо ты, Машер! Он мгновенно погасил улыбку, посмотрел на Натку холодно и жестко, тихо и твердо, деловито произнес: — Ты умрешь. Интонация говорила — это дело решенное. Ксения куражливо переспросила: — Как ты его назвала? «Тумбо-юмбо»? Сашка перевел на нее такой же взгляд и таким же тоном сказал, глядя исподлобья: — И-е! Ты тоже умрешь. Наташа захохотала, и они с Ксенией начали наперебой: — Ма-аше-ров! У тебя французская фамилия! Маа-а-а-шер! Маа-а-а-шер! От ма шер — «моя дорогая» по-французски! Он посмотрел на них, пощупал свои мускулы и усмехнулся: — А вы смелые девицы, однако! Когда им раздавали аттестаты, директриса о каждом произносила речь. Например: «Ольга Лисова. Выделялась на занятиях в кружках по истории и рисованию. Окончила почти без троек. Особые успехи в изучении литературы и английского языка», «Ксения Леднева. Окончила с одной тройкой. Отмечена на занятиях театрального и литературного кружков. Особые успехи в изучении истории и географии», «Наталья Моторина. Шла на серебряную медаль. Жалко, что не получилось. Блестящие успехи по математике и физике». Потом дошел черед и до бедолаги Сашки, у которого вообще в аттестате красовались одни тройки, да и те нарисованные стараниями милосердных учителей. И директриса сказала с непередаваемой торжественностью: — Теперь попрошу выслушать меня особо! И попрошу бурных аплодисментов, когда закончу! Аттестат вручается Александру Машерову. Одному из самых красивых мальчиков в школе! Посещавшему кружки по истории и иностранному языку. Всегда активно помогавшему в уборке школы и благоустройстве школьного двора! И наконец, просто хорошему человеку! Весь зал от понимающего хохота просто катался, хотя директриса старалась выдерживать тон важный и серьезный. И покрасневший Сашка подошел за аттестатом, напряженно глядя в пол. Шел и пружился. Ему было и стыдно, и смешно, что для него одного — такая вот особая речь, и все кругом хохочут… Потом он окончил школу милиции и немного работал в ОВД. Быстро слинял из милиции в ЮКОС. А когда арестовали Ходорковского и ЮКОС стал гореть, снова ушел и теперь… Дальнейшая его судьба была Ксении неизвестна. Представлялся он всегда так: — У меня имя-отчество в точности такое же, как у Грибоедова! Минуты две длилось вдумчивое вспоминательное молчание. Потом кто-нибудь удивленно спрашивал: — А почему не «как у Пушкина»? Сашка ответом не удостаивал. Хохотал. — Ксения… — Он остановился рядом. — А в речке крокодил… И вправду крокодил. — Все такой же красивый шалопай Машеров, — ответила она ему со смехом. — И что тебе сказали монахи? — Многое сказали… — Он был явно растерян. От неожиданности. Или от чего-то другого? — А что ты тут делаешь? Такая-сякая-немазаная… — Снимаюсь, — фыркнула Ксения. — Вау! Здесь?! — вытаращил коньячные глаза Сашка. — А помнишь на литературе? Роман Вячеслава Кондратьева о войне называется очень просто — «Сашка». Ага. Вот так — «Сашка». Ксения схватила его за руку и потащила за ворота. Нельзя же так смеяться в лавре… А Сашка засмущался, отвернулся, покраснел… — Ну и что смешного, не понимаю… И надул губы. Но Ксения не унималась. Ее уже понесло. — А что такое «колыбашка»? Это слово принес с собой в класс Машеров. Каждого деловито спрашивал: — Хочешь колыбашку? И каждый, догадываясь о малоприятном смысле непонятного слова, твердо отвечал: — Нет. — Очень зря! — так же твердо отзывался Сашка. Как-то Наталья вошла в раж и начала куражиться, мол, хочу. На уроке вдруг как завопит фальцетом: — Хочу колыбашку! Машеров таким же фальцетом ответил: — Я тебе ее потом сделаю! Ксения пробовала тогда у него допытаться, что же это такое. Узнав, что он занимается единоборствами по школе спецназа, спрашивала: — Этот прием оттуда? — Нет, это нечто само по себе, — говорил Сашка. — А что это? — И-е! Это нельзя объяснить. Это можно только показать. — Ну, покажи. А то надоело ходить вокруг да около. — Только не это, — пробурчал он. Помолчал. Подумал. — Ладно, пусть… Сама напрашиваешься. Встань в проход и пригни голову. Ксения почувствовала, что будет явно неприятное, и махнула рукой: — Не надо! Но Сашка психанул: — Чего ты дурью маешься? То хотела, а теперь нет!.. А Натка долго к нему приставала, подбежит и голосит: — Ой, если б ты знал, как я хочу колыбашку! Сашка-колыбашка, Сашка-колыбашка! Однажды он вышел из себя, доведенный, схватил Натку за голову и стал ее пригибать. И Наталья моментально поняла — чтобы сделать эту самую колыбашку по-настоящему. Изо всех сил рванулась, вырвалась и убежала. И больше уже на эту тему не заговаривала. — Так что это такое? — повторила Ксения. Сашка усмехнулся: — Резкий удар вниз по шее, мгновенно сбивающий человека ничком наземь. Ты стала такая известная… Ксения нахмурилась: — Да, стала… Та самая, которая… А ты как поживаешь? — Вот на днях предложили пойти в очень крутую охрану. Я сказал, что для окончательного решения мне надо посоветоваться с девушками. Ксения усмехнулась: — Ты неизменяем. Ая всегда удивлялась наивности и доверчивости охраны: меня неизменно пускают без проверки в любые музеи, хотя газовый баллончик постоянно лежит у меня в сумке. Эти их просветители — автоматы контроля — пустое дело! А уж психология… Видят: баба, не очень молодая, ничего особенного, ну что там может быть у нее в сумке… — Не узнают? — По-разному… Если узнают, тогда вообще обо всем забывают. Или просят автограф. Тебе не дать? |