Онлайн книга «Рыжая девушка с кофейником»
|
– Пойдемте в ординаторскую, там все равно никого нет… – А мы не могли бы сейчас пройти в операционную, ту самую, где все это и происходило, и ты мне все показала бы, а? Маша послушно кивнула головой и уверенно направилась к белой двери в конце больничного коридора, над которой висела стеклянная стильная табличка с красной надписью: «Тихо, идет операция!» – Здесь надо ремонтировать проводку… – Ты хочешь сказать, что операционная до сих пор не отремонтирована после всего того, что здесь произошло? – Отремонтировали, мы даже недели две работали, делали операции, а потом произошло короткое замыкание… Пуля пробила провод… Я-то не разбираюсь… – Расскажи, Маша, как все произошло? Они стояли как раз в том месте, в маленьком коридорчике с матовой стеклянной стеной, которая имела эффект прозрачности лишь с одной стороны: хирурги, работающие в операционной, не могли видеть следящих за операцией студентов медицинского института, в то время как последние видели всю операционную как на ладошке. Именно этим обстоятельством и воспользовалась Маша, спрятавшись в коридорчике и прекрасно осознавая, что бандиты, оглушившие хирургическую сестру и скрутившие руки Бурковицу, ее не видят, в то время, как она видела абсолютно все. – Как я потом узнала, все трое вошли в хирургическое отделение в белых халатах и ничем от остальных посетителей не отличались… – У вас что, можно навещать больных в любое время? – Если честно, то да. Это только для порядка висит расписание, а так… Сами понимаете: больница… Поэтому-то на них никто внимания и не обратил. Когда они подошли к операционной, в коридоре не было никого, как нарочно, поэтому они беспрепятственно вторглись прямо во время операции и, не обращая внимание на то, что на столе лежала больная, подошли к Ольге Петровне и ударили ее чем-то по голове, отчего та вскрикнула и упала на пол… – Скажи, а как вел себя Бурковиц? Этот визит был для него неожиданным или же он, предположим, знал об их приходе и, скажем, нервничал перед их приходом, ты ничего такого не заметила? – Лев Иосифович было человеком достаточно общительным, но в то же время определить, находится ли он в состоянии душевного волнения или нет – было практически невозможно… Он вседа был ровным, улыбчивым… – А эту улыбку нельзя было назвать истеричной или, знаешь, как маска что ли… Губы растягиваются, получается нечто вроде вымученной улыбки, а глаза бесстрастные… Каким он был, ваш Бурковиц? – Даже и не знаю, что ответить… При всем его обаянии, улыбчивости, как я уже сказала, его ни в коем случае нельзя было назвать простым… Лев Иосифович был человеком сложным сам для себя… Сложным для себя и хотелся казаться простым для окружающих. – Это не для средних умов… Тогда скажи, в котором часу он пришел на работу и сколько операций успел сделать до того момента, как сюда ворвались бандиты… – Он чуть задержался… Пришел около одиннадцати… – А он не сказал, почему задержался? – Мы же его не спрашивали… Но выглядел он так, словно на работу почти что бежал, я видела, когда проходила мимо ординаторской, как он расчесывается перед зеркалом и промокает лоб платком, и подумала еще тогда, что в его возрасте так бежать… – Но почему ты решила, что он бежал? – Да потому что его рубашка, которую он оставил за ширмой, где переодевался, была совсем мокрая… Он вспотел… – А ты всегда берешь в руки его рубашки… Я просто хочу выяснить, как ты определила, что рубашка мокрая? – Просто мне тоже надо было переодеться, я зашла за ширму, как я это делаю каждый день после того, как за ней переоденется Лев Иосифович, и когда стала перевешивать его рубашку на плечики, чтобы убрать в шкаф – он иногда забывает это сделать, – то обратила внимание на то, что она мокрая… – А раньше такого не случалось? – Вы имеете в виду, не опаздывал ли он? Очень редко. Но никогда еще не выглядел таким взмыленным… – Он опаздывал на операцию. А кого именно он должен был тогда оперировать? – У меня есть список. Да, если вам интересно, то могу добавить, что Бурковиц вообще человек непьющий, но в то утро я видела, как он достал и откупорил бутылку коньяку… Таких бутылок у него целая батарея… Пациенты дарят, а он складывает в шкаф. Так вот… он выпил одну рюмку. – В вашем присутствии? – Даже не знаю, как сказать… Я вошла как раз в тот момент, когда он… пил… Но увидев меня, он спокойно поставил рюмку с бутылкой обратно в шкаф и как ни в чем не бывало спросил, все ли готово к операции… – Значит, первую операцию он провел в двенадцатом часу? – Да. – А когда появились бандиты? – Около шести часов. – Сколько операций сделали вы в тот день? – Подождите минуточку, я сейчас принесу журнал… Она вернулась черед пару минут с журналом, открыла страницу, на которой стояла дата 30 мая. – Шесть операций и все – аппендицит. Причем пять из них – плановые. И только последнюю девушку привезли с перетонитом, с гнойным воспалением… Бурковиц собрался уже уходить, как ему позвонили и сказали, что тяжелый случай… – Скажи, неужели он был в состоянии сделать шесть операций за один день? – Ему ассистировала Ольга Петровна, которая очень хорошо и быстро накладывает швы… – А где она, кстати? – На море. После того случая она сразу же после похорон Льва Иосифовича взяла отпуск и уехала в Сочи. – Понятно. – Наталия достала свой блокнот и взглянув на список больных, которых оперировал в тот день Бурковиц, вздрогнула, увидев под первым номером Перову Ольгу Викторовну… – Скажи, Маша, кто-нибудь, кроме меня, интересовался уже этим списком? – Конечно… Здесь было много ваших людей… – И кто-нибудь из них переписывал фамилии, как вот сейчас это делаю я? – Нет, не все. Только один. Симпатичный такой, черненький… молодой и, как мне показалось, не совсем здоровый… – А почему ты так решила? – Потому что он был очень бледный и один раз, когда нечаянно задел плечом дверь, аж скривился от боли… – Он показывал тебе какой-нибудь документ? – Да, конечно. Он из ФСБ. Хотя мне показалось, что я уже видела его раньше в больнице… Возможно, он лежал у нас… – Хорошо. Итак, начнем с самого начала… Они ворвались, ударили Ольгу Петровну чем-то по голове и она упала напол… Что было дальше? – Один из них подошел к Бурковицу и что-то спросил у него. – Как отреагировал Бурковиц? – Он что-то сказал, словно объясняя, развел руками, так |