Книга Ключик к сердцу принца, страница 20 – Мишель Смарт

Однако волнуется она или нет, желает избавиться от Эми или нет, удочерение означает, что мать из первых рук знает, каково это – чувствовать, что какая-то часть твоей души отсутствует. Гелиос всегда точно знал, кто он такой.

– Она кажется хорошей женщиной.

– Так и есть. Она чудесная.

Да, любящая и бескорыстная. Эми знала, что ее страхи абсурдны, но не имела над ними власти. Они по-прежнему присутствуют, преследуют ее, таятся в подсознании.

– Почему ты хочешь увидеть настоящую мать? – недоумевал Гелиос, не понимавший, зачем Эми вообще иметь что-то общее с женщиной, причинившей ей такую боль.

– Она бросила тебя и разрушила доверие твоей мамы.

Эми отвела глаза.

– Я не хочу с ней сближаться. Просто интересно увидеть, как она выглядит. Похожа ли я на нее? Видишь ли, от отца я унаследовала только форму носа. И хочу знать, почему она сделала то, что сделала.

– Даже если истина ранит тебя?

Если мать похожа на своего бездельника сына, можно предположить, что она бросила Эми по чисто эгоистическим соображениям.

– Я жила с этой раной с тех пор, как узнала правду о своем рождении, – тихо призналась она. – Конечно, есть риск встретить ее, но я не могу провести остаток жизни, гадая и предполагая.

– Твой отец ничего не рассказывал?

– Нет. Он не слишком любит о ней говорить. По-прежнему стыдится своего поведения. Он ученый, проводит целые дни в лаборатории, и то, что сделал, совершенно на него не похоже. – Она грустно улыбнулась. – Даже если он и хотел бы поговорить об этом, особенно сказать нечего. Он почти ее не знал. Ее наняли по рекомендации одного из его коллег, который ушел из исследовательской компании, прежде чем меня оставили в отцовской приемной. Родители знали только, что Нейза родом с Эгона и приехала в Англию на год, совершенствовать английский. Грины пустили в дом незнакомого человека, не предвидя, какой хаос она внесет в их жизнь.

– Все остальное я узнала здесь. Грета помогла.

Но она ни в чем не призналась ему. Не попросила помощи.

Гелиос пытался осознать боль и тоску, с которыми она жила все ночи, разделенные с ним. И не сказала ни слова, хотя знала, что он лучше всех способен помочь.

– А как сейчас живут твои родители?

Эми пожала плечами:

– Когда это все случилось, я еще лежала в пеленках. Они сумели сохранить брак, как могли. Ради детей. Сейчас они выглядят счастливыми. Вряд ли отец когда-нибудь еще изменял жене, но кто знает.

– Моя мать тоже была хорошей женщиной. – Гелиос понял, что Эми права, считая, будто они оба что-то скрывают друг от друга. Какая-то часть их жизни оставалась закрытой книгой. Теперь настало время открыть ее.

– А отец был распутником. Но в отличие от твоего, ни разу не раскаялся. Скорее наоборот.

Темно-серые глаза широко раскрылись. Эми не ответила, ожидая продолжения.

– Мой отец ни дня не был верен жене. Честно говоря, он был полным подонком. А мать постоянно ревновала. Он бил ее, когда она спрашивала об изменах. Она заслуживала лучшего мужа.

Эту тему он никогда не обсуждал с кем-то, кроме родных. Об изменах отца было известно всем, а вот о склонности к насилию… Здесь они смыкали ряды и держались насмерть. Нелегко мириться с тем, что они сыновья столь злобного, порочного, себялюбивого человека.

– Мне так жаль, – вздохнула Эми, медленно качая головой, словно пыталась осознать его слова. – Ты знал, что происходит? Я о насилии.

– Только инстинктивно. Интуиция подсказывала.

– Каковы были твои отношения с отцом?

Он поморщился, захваченный старыми воспоминаниями.

– Я был зеницей его ока. Он обожал меня настолько, что не обращал внимания на братьев. Приятно чувствовать себя особенным, но одновременно я терзался угрызениями совести. Он был жесток, особенно к Тезею. Мать делала все, чтобы заставить его обращаться со всеми братьями справедливо.

Эми молча смотрела на него измученными глазами.

– Я был ребенком, когда они погибли. Мои воспоминания запятнаны всем, что я узнал после его смерти. Но помню, как он смотрел на мать, когда она защищала Тезея, или специально рассказывал о других женщинах. Я буквально заболевал от тревоги за нее. Он всегда ждал, пока я уйду, прежде чем ударить ее. Все только ухудшилось, когда я отправился в пансион. Теперь он мог больше не сдерживаться.

– Надеюсь, ты не винишь в этом себя?

– Больше не виню. Но когда впервые узнал правду, винил именно себя. Долгое время искренне верил, что мог бы остановить его, зная обо всем. Но, как и ты, когда твоя жизнь рухнула, я был ребенком. Талос пытался прекратить все это в последний день до того, как родителей везли в греческое посольство и в машину врезалась другая. Талос тоже был там и пострадал в аварии.

– О, бедный мальчик. Какое ужасное испытание!

– Это навсегда испортило его представления о браке. Он вообще не намерен жениться.

– У тебя нет такого выхода.

– Нет. И у Тезея тоже. Безопасность нашей семьи и всего острова в наших руках. Но клянусь, у меня не будет такого брака, как у родителей.

– А если бы был выход? – неожиданно спросила она, выпрямляясь. – Если бы ты родился в обычной семье? Кем бы был сейчас?

– Не знаю. Я никогда об этом не задумывался.

– В самом деле?

– Тезей большую часть жизни боролся за свои права, но это принесло ему одни несчастья. Зачем восставать против того, над чем не имеем власти? Я родился первым не по своей воле, ничем не мог повлиять на брак своих родителей и не виноват в их смерти. Моя судьба такая, какая есть. И я всегда знал и принимал это. Я – это я, и меня это не беспокоит.

Только вот последние несколько недель судьба, которую он всегда воспринимал как должное, повернулась к нему недоброй стороной.

Во время разговора Эми подвинулась на середину кровати и теперь сидела к нему лицом, обхватив колени. Он взял ее ногу и осторожно потянул, пока ступня не улеглась на его колени.

Странное, очищающее душу ощущение охватило его, а вместе с ним пришло облегчение. Гелиос так долго держал в себе склонность отца к насилию и полное неуважение к жене, не желая обсуждать мерзкие поступки, запятнавшие его и братьев. Но Эми не тот человек, чтобы судить кого-то по грехам родителей. В этом отношении у них нечто общее. То, чего другим понять не дано.

– Основная причина, по которой я выбрал Каталину, в том, что она не питает иллюзий насчет того, каким должен быть брак, – объяснил он, массируя ногу Эми. – Ее с самого рождения воспитывали в сознании необходимости выйти замуж за равного ей по положению. Я стану королем. Но никогда не буду таким, как мой отец. Женитьба на Каталине гарантирует, что она не станет ожидать большего, чем я могу дать.