Онлайн книга «Черный Стрелок 2»
|
– Чего стоишь? Волоки это мясо в подвал. Не ровен час – девушка увидит! Сурьинский мялся, не решаясь подойти к собакам. – Леха, отзови их! – сказал Бессонов. – Ворон, Пират, ко мне! – Шелехов поднялся, спрятал так и не использованный пистолет. – Салават, глянь что там, снаружи. – Алеша, я спускаюсь! – крикнула сверху Надя. – Погоди минутку! – Шелехов взял у Салавата фонарик, направил на Застенова. Тот безмятежно спал. Так и говорил покойный медик: за периодом возбуждения – период релаксации не менее десяти часов. В дырки, пробитые пулями в жалюзи, ударил свет. – Что там, Салават? – Они машину развернули. Мордой к нам. – У нас три минуты осталось, – поглядев на часы, напомнил Бессонов. – Будем выходить? – Нет. – А если они начнут стрелять? Салават, как там пушки, хорошо стоят? – Хорошо. Стрелять начнут – нам совсем плохо будет, – последовал ответ. – Надо уходить, командир? – Куда? – раздраженно бросил Бессонов. – Никуда уходить не будем, – уверенно произнес Шелехов. – И выходить тоже не будем. – Алеша, я спускаюсь! – Спускайся! – разрешил Шелехов. Если подполковник не успеет, если хлебаловские начнут штурм, что тогда? Надю – в подземный гараж. И Веньку. Там, может, и уцелеют… Длинная пулеметная очередь разорвала ночь. И началось. Загрохотало и затрещало сразу со всех сторон. – Уходят! – крикнул Салават. Грузовик с орудием взревел и рванул в сторону ближних ворот. Далеко не уехал: огненный метеорит врезался в кабину, и машину вмиг объяло ослепительным пламенем… – Что это, что происходит?! – заорал Хлебалов, когда загрохотали взрывы и все погрузилось в темноту. – Хрен его знает… – пробормотал Миша. Но он уже догадывался, что происходит. – Фонарь у кого есть? Один из личных хлебаловских телохранителей, тоже курганский, как и Миша, подал ему фонарь. «Через периметр – и в лес, – подумал Миша. – На выходах наверняка оставлены заслоны, но весь периметр им не прикрыть. А на прочесывание потребуется минимум два батальона. Есть у них два батальона? В любом случае, надо оставить группу прикрытия…» – Собери всех, кто поблизости, и ко мне! – бросил он своему помощнику. И – Хлебалову: – Николай Григорьевич, надо уходить! – Никуда я не пойду! Ты спятил! – Николай Григорьевич, это была ловушка, – ровным голосом произнес Миша. – На вас. Поселок мы так и так потеряли. Надо уходить. – Сначала раздолбать к хренам этих… – Николай Григорьевич! – перебил Миша. – У нас нет времени! – Хрена лысого! У меня здесь вертушка! Или ты забыл? Услышав стрельбу, Ленечка выскользнул из своего укрытия. По его прикидкам, работало от пятидесяти до ста стволов. Но пока еще далеко. Летчики, прекратив курить, полезли в вертушку. Ленечка черной тенью проскользнул следом… Он не сомневался, что сумеет в одиночку управиться с летунами. И с хлебаловскими бодигардами тоже. Добро пожаловать на борт, господин Хлебалов! Пришло время возвращать долги! Женские вопли смешивались с ревом огня. Поселок Праздничное превратился в сущий ад. Каждый четвертый дом огрызался автоматными очередями. Каждый пятый – пылал. Улицы были освещены ярче, чем когда горели фонари. На чердаке хлебаловского особняка грохнул выстрел. Еще один. Затем – целая очередь. Стрелял Сивый. Бессонов сунулся к окну. Ни черта не видно! Какое-то мельтешение… Алеша стоял посреди холла, Надя жалась к нему. Монах и Салават расположились у оконного проема: жалюзи были сняты – необходимости в них больше не было, последний уцелевший сурьинский пристроился за высоким кожаным креслом у камина. Время от времени он подбрасывал в камин аккуратную чурочку – огонь был единственным источником света в доме. Довольно скудным источником. Боец с опаской поглядывал то на псов, развалившихся на полу рядом со спящим Застеновым, то на пропитавшийся кровью ковер. Боец беззвучно молился Богу: «Пусть все поскорее закончится, и пусть я останусь живым…» Карманы бойца оттопыривались. Если он выживет, то станет состоятельным человеком и сможет навсегда покончить с опасной профессией. Сивый появился в холле. Первыми его заметили псы. Они вскочили и зарычали… Сивый не обратил на них внимания. – Он уходит, Бессон! Я стрелял – и промахнулся! – За ним! – Бессонов бросился отпирать двери. Монах и Салават встрепенулись. – Стойте! – воскликнул Алеша. – Вы с ума сошли! Вас же убьют! Все четверо посмотрели на него: Сивый – с жалостью, Монах и Салават – с удивлением, Бессонов – насмешливо. – Может быть, – сказал он с усмешкой. – Ты с нами – или остаешься? Алексей колебался лишь мгновение. – С вами! – решительно сказал он, шагнул вперед… – Алеша! – Надежда вцепилась ему в руку, в ее расширенных зрачках отражалось каминное пламя. – Алеша! Пожалуйста! Не уходи! – Ну! – нетерпеливо произнес Бессонов. И снова Шелехов колебался лишь мгновение. – Идите. Я остаюсь. Алеша не мог ее бросить, оставить одну в поселке, где идет бой. Где он – ее единственная защита. Ее и Вени Застенова, сейчас тоже совершенно беспомощного. Бессонов фыркнул, распахнул дверь и бросился через двор к воротам. Остальные – за ним. Только Монах напоследок обернулся, махнул рукой… – И чего теперь? – спросил сурьинский боец. – Тебя как зовут? – Игорь. – Сиди и жди. – Чего жди? – Можешь не ждать! – раздраженно бросил Алексей. – Можешь идти на все четыре стороны. Только учти: сейчас в поселке работает спецназ. Сурьинскому очень хотелось уйти, но тут в соседнем доме затрещали выстрелы, кто-то завизжал пронзительно… – Пожалуй, я останусь… – решил боец. – Закрой двери… – попросила Надя. Алексей не шевельнулся. Правильней было бы не только закрыть двери, но вообще спуститься в подвал, но Алеша должен был это видеть. Он должен видеть последствия своих поступков… Улицу перебежало несколько человек. Один споткнулся и упал. Пули прошли над ним, но остальных – достали. Они упали беззвучно, а уцелевший быстро-быстро пополз: мимо обгоревшего джипа, во двор, должно быть, увидел открытую дверь, вскочил и, пригибаясь, почти на четвереньках бросился к дому. Алеша вскинул автомат, но в последний момент успел заметить, что у бегущего нет оружия… Более того, это женщина. Она влетела в холл… |