Онлайн книга «Мочалкин блюз»
|
Тогда, может, он тайный монах? Или, наоборот, масон… А из моей квартиры есть тайный ход к сокровищам Храма? Белиберда. А может, он в меня влюблен? Платонически. Я не доживу до вечера. Умру от любопытства. Глеб приехал в шесть. Оказалось, что он тоже считает, что суточные щи гораздо вкуснее свежих. – Никогда бы не подумал, что вы умеете варить щи. – А это варила соседка. Впрочем, я тоже могу при случае. Просто вчера были незапланированные гости, поэтому пришлось идти на поклон. – А незапланированные гости бутербродов не любят? – Шериданы заходили. А Кораблева – она как раз не умеет варить щи. Попросила чего-нибудь национального для Джеймса, он большой гурман. – Ага, все-таки почтенный вице-консул побывал у вас! Небось разливался соловьем, расточал комплименты. – Да мы с ним за все время знакомства только здоровались и прощались. Ни разу даже о погоде не поговорили. – Не может быть! Он ведь дамский угодник. Робеет, наверное. – С чего бы ему робеть? Кажется, сейчас я узнаю, действительно ли Джеймс смотрел на меня на вечеринке в консульстве. – Он считает, что вы и его жена – сестры Ларины. Она – Ольга, вы – Татьяна. А Татьяна Ларина – его любимый литературный персонаж. – Это очень мило. Но я не интересуюсь женатыми мужчинами. – Зато женатые мужчины, судя по тому субъекту, который вчера пытался к вам прорваться, весьма интересуются вами. – Это было недоразумение. – Надеюсь. Однако, в отличие от вчерашнего субъекта, Джеймс очень красивый мужчина. – Да, красивый. – А вы признаёте только самое лучшее, самое красивое. В том числе мужчин? – Пожалуй, да, но не всегда. Например, в юные годы я была влюблена в покойного генерала Лебедя. – Что вы говорите! – Кстати, вы чем-то похожи на него. – Избави бог. – У вас тоже белеют глаза, когда вы в гневе. Очень страшно. И очень приятно одновременно. Как будто на сноуборде въезжаешь на трамплин, а что за трамплином – не видно. Может быть, пропасть… – Что же вы раньше молчали? Поедем в декабре в Гималаи! Там есть ничейная территория. Правда, отелей нет. Придется жить в юрте. Но экстрим неимоверный. – Боюсь, не смогу. Глеб помрачнел. – Так что насчет Сорокина? Он такой красавец, такой загадочный, такой импозантный. Может быть, все-таки удастся с ним познакомиться? Глеб снова начал злиться. И глаза его сверкнули белым металлом. – Посмотрите в зеркало. Сейчас у вас глаза побелели так же, как у генерала Лебедя. Глеб помягчел и улыбнулся. – И что, было страшно и приятно, как на сноуборде? – Нет, это ведь был запланированный эффект. – Понятно. Уважаете поманипулировать зависимым человеком. – Это вы-то зависимый? – А вы не знали? – Хотела бы я знать, от чего вы зависите. – Переодевайтесь, пора ехать… Я надела новый костюм. – Все-таки дивная Диана была крупнее вас. – Сильно заметно? – Вполне терпимо. А что это за пальто? Я очень смущалась под внимательным взглядом Глеба. – По крою Chanel. Но ткань! Никогда не видел, чтобы Лагерфельд шил из портьерной ткани. Впрочем, эффектно. Какой это год? – Честно говоря, не запомнила. Нужно было срочно менять тему. – Вы ничего не слышали про страховое общество «Россия»? – Нет, не слышал. Я застрахован в США. Мы вышли на улицу. Машины Глеба нигде не было. – Вашу машину, похоже, угнали. – Нет, я приехал на такси. – Поедем на моей? – Может, поймаем? Напьемся где-нибудь после спектакля. – Я понимаю, что жесткого плана, как в прошлый раз, нет? – К черту жесткие планы. – Это вдохновляет. Тогда предлагаю напиться после спектакля у меня. В ресторане я не могу много пить: не умею расслабляться на людях. – Отлично. – Тогда едем на моей. Мне пришлось отодвигать пассажирское сиденье, потому что Глебу с его длинными ногами колени доставали до подбородка. Я притормозила у цветочного магазина. – Кому цветы? – Сорокину. – Дался вам этот Сорокин! – Может быть, и дался бы, если бы вы познакомили. – Вы же не интересуетесь женатыми мужчинами. – А он женат? – А вы не знали? – Такие мужчины, как он, не должны жениться. Они должны щедро рассыпать семя направо и налево для улучшения генофонда нации. – Для увеличения популяции скворцов. – Ладно, подарим Десятникову. – Ну, Десятников точно вас заметит. – А он женат? Так, мило болтая, мы добрались до знакомой площади. Фойе пестрело нарядами, драгоценностями и лицами ньюсмейкеров. Пиотровский, директор Русского музея Гусев, композитор Андрей Петров и прочая и прочая и прочая… Жаль, Сергей Шолохов пришел с матерью, но без жены Татьяны Москвиной. Вот чье мнение о сегодняшнем событии я хотела бы услышать! Но Москвина жалует драматический театр, а не музыкальный. Я же, напротив, считаю, что драматический театр в нашем городе давно умер, а вот музыкальный еще трепыхается. Глеб раскланивался направо и налево, представляя меня по имени. Женщины смотрели на меня с завистью. Но завидовали не тому, как я выгляжу, а тому, с каким кавалером пришла. К счастью, места у нас были в тринадцатом ряду, сразу за проходом. Поэтому сцену было видно отлично. Музыка Десятникова оказалась совершенно постмодернистской и при этом превосходной. Он очень остроумно цитировал, легко переходил от темы к теме. Забавен был и сюжет, придуманный Сорокиным. Клоны Чайковского, Вагнера, Верди, Мусоргского и Моцарта побираются на площади Трех Вокзалов в перестроечные времена. Однако портила спектакль неряшливая, наполненная самоповторами, непоправимо устарелая режиссура и сценография Эймунтаса Някрошюса, шедевры которого остались именно там, в далеких перестроечных восьмидесятых. И в этом мы с Глебом полностью сошлись во мнениях. К концу спектакля, когда все уже было ясно, мне не терпелось узнать, что же скажет Глеб. |