Книга Всё сначала, страница 25 – Бренда Пек

— Что ты здесь делаешь? Я же сказала, что не желаю тебя больше видеть!..

Она не чувствовала вкуса пищи, организм еще не вернулся к своим обычным функциям.

Нервы были на пределе, к тому же ее поташнивало.

— Я помню, что ты мне говорила. — Его равнодушный голос вновь привел Лорен в ярость.

Соломон сидел совершенно свободно, развалившись на стуле и вытянув длинные ноги. Воротник темно-зеленого свитера слегка обтрепался о длинные волосы. Лицо, на которое падали черные спутанные кудри, было совершенно бесстрастно. Оно раскраснелось. Похоже, что он долго гулял по ветру. Лорен смотрела на него с отвращением.

— Уезжай отсюда и не возвращайся!

— Ешь, пожалуйста, омлет.

Он просто пренебрегал всем, что она говорила, и Лорен непроизвольно сжала руки в кулаки. Ей хотелось запустить в него чашкой кофе.

— Возвращайся к своей Барбаре! — бросила она и тотчас пожалела об этом.

Черные глаза блеснули, в них появилось нечто вроде удовлетворения. Похоже, она выдала ту сложную смесь чувств, что бушевали у нее в душе. Ей хотелось, чтобы он поверил в твердость ее решения, но эта глупая оговорка выдала внутреннюю неуверенность.

Лорен встала, и Тапи тоже поднял ушки, надеясь, что она собирается гулять.

— Убирайся! — закричала она, но Соломон даже не пошевелился. Он откинулся на спинку, забросив руки за голову. Инстинктивно она заметила красивые и мощные линии его тела. Лорен совсем не хотела их замечать, наоборот — жаждала преодолеть желание, которое он в ней будил. — Проваливай!..

— Я остаюсь, — холодно сказал Соломон, усмехаясь.

— Почему ты такая свинья? — Голос ее дрожал.

Он ответил с издевкой:

— Я много и старательно над этим работаю.

Да, Соломон потерял всякий стыд. Мало того, что он изменял ей с этой женщиной!.. Она бы не удивилась, если б узнала, что он изменял ей все время. А теперь он вынуждал ее терпеть его общество, и ей с неохотой приходилось признать, что она не может прогнать его. Соломон всегда умел добиваться своего.

— Омлет остынет, — сказал он.

От вида еды ее тошнило. Но если она сейчас сбежит, он поймет, что она по-прежнему уязвима и беззащитна перед ним. Лорен медленно села и, несмотря на тошноту, стала есть, насильно глотая пищу. Как он смеет сидеть тут и издеваться над ней?! Неужели думает, что после всего, что было, он снова сможет увлечь ее, вернуть к себе?

Однако повод для оптимизма у него все-таки был. Ведь за прошедшие месяцы ничего не изменилось, ее тянуло к нему как раньше. В тот вечер, после его нежных ласк, она сама пошла в его спальню, а не наоборот. Соломон прекрасно знал, что делает, сажая ее на колени, целуя особенным, страстным, неотразимым образом. Он будил ее подсознательное желание и добился успеха. В лунатическом трансе Лорен пошла к нему, потому что в самой глубине души знала, чего хочет.

Что же удивительного в том, что он не желает уезжать? Она сама выдала ему во сне, как сильно хочет его. Лорен с отвращением доела омлет и допила остатки кофе.

— Я собираюсь спать, — сказала она и встала.

— Спокойной ночи, — ответил Соломон, язвительно улыбаясь.

Ей ужасно хотелось его ударить, даже руки напряглись. Выпрямившись, он с насмешкой наблюдал за ней. Потом встал, и она кинулась к дверям, слыша, как он смеется ей вслед.

* * *

Лорен заперла дверь спальни, хотя в этом не было нужды, Соломон за ней не пошел. Раздевшись, она снова юркнула в постель и, чтобы согреть ноги, свернулась калачиком, как в детстве. Да, детство ее слишком затянулось: она была ребенком, когда встретила Соломона, ребенком он соблазнил ее, ребенком она оставалась, когда сама носила его дитя под сердцем. Молодость и отсутствие опыта не позволяли ей противостоять Соломону, и он это знал.

Чесси держал ее в этом доме, как куклу в стеклянном шкафу, как мертвую царевну в хрустальном гробу. Он любил ее и баловал, но здесь она всегда оставалась ребенком. Чесси хотел, чтобы она сыграла предназначенную ей с детства роль, формируя ее по своему образу и подобию.

Лорен нравилось играть на скрипке, она умела работать, но в ней отсутствовало стремление к абсолютному совершенству. Она смирилась с ролью, навязанной ей с юных лет, но никогда ее по-настоящему не хотела исполнять. Лорен любила тихую жизнь Оскоды, любила музыку, однако жизнь, которую планировал для нее добрый заботливый Чесси, никогда не привлекала ее.

Она начала осознавать это в колледже. Да, у нее были способности, тут нет сомнений, она умела и работать, и учиться, но постоянное стремление к вершинам, которое жило внутри таких людей, как Чесси в молодости, как Соломон, было ей не свойственно. Лорен была им не ровня. В ней не было их целеустремленности, одержимости, их фанатизма, стального блеска в глазах.

Когда однажды Соломон сказал ей об этом, она по наивности решила, что он, холодноватый виртуоз, просто завидует ей, ее умению передать музыкой всю глубину чувств. Но тот, похоже, имел в виду прямо противоположное. Теперь пришло время взглянуть правде в глаза, и она с горечью поняла, что он был прав.

Пусть раньше поверхностный блеск мастерства скрывал недостаток истинного чувства в его исполнении, Соломон все равно был выдающимся скрипачом. А за последнее время его интерпретации приобрели еще одно измерение, добавилась глубина понимания и страсть, он начал подъем на новую высоту. В короткий период замужества она видела начало этого подъема.

* * *

Лорен заснула не скоро, а утром надела джинсы, короткую синюю блузку и спустилась вниз. На столе стоял кофейник, блюдо с салатом, тосты. Соломон жарил толстые ломти бекона. Искоса поглядев на нее, он встретил ее по-прежнему холодный, ровный взгляд.

— Ты почему не уехал? — спросила она настойчиво.

— Завтрак готов, — ответил он, как будто Лорен не произнесла ни слова.

Она поняла, что он избрал беспроигрышную тактику: полностью игнорировать все ее требования и не обращать внимания на враждебность.

— Я говорю серьезно. Нашему браку пришел конец.

— Да он еще и не начинался. Наливай кофе.

— Где Чесси?

Несмотря на раздражение, она налила кофе и села. Из окна лился солнечный свет. Тапи, виляя хвостом, крутился вокруг, принюхиваясь, в ожидании того, что сейчас ему кинут восхитительную кожицу от бекона.

— А ты подожди немного, — сказал псу Соломон, ставя тарелку перед Лорен. Он сел напротив, с удовольствием разглядывая еду у себя на тарелке. — Не знаю, как ты, а я голоден как волк. — Он поднял голову. — Чесси ушел в Оскоду.

Лорен была изумлена:

— Как ушел?

— А почему бы и нет?..

Соломон наклонился над тарелкой и с удовольствием занялся едой. В расстегнутом воротнике рубашки виднелась мускулистая смуглая шея и черные волоски на груди. Прядь черных волос падала на щеку, и Лорен боролась с искушением убрать ее с его лица. Она боялась дотронуться до него.