Книга Жизнь экспромтом, страница 32 – Александра Поттер

Но это был не Рилли. Это был покрытый поддельным загаром Тарзан в набедренной повязке.

— О!

— Эй, ты чего? Я не кусаюсь! — Он протянул ей свою коричневую руку. — Меня зовут Мэтт.

Мэтт был потрясающе сложенным загорелым блондином из Малибу, который пытался пробиться в настоящее кино.

— Это мой первый договор. Я, того самого, очень волнуюсь, — объяснил он, поигрывая своими длинными, до плеч, волосами, покрытыми толстыми, желто-белыми мазками крема. Казалось, он не обращал внимания на то, что был практически голым, если не считать куска леопардового окраса материи, плотно обернутой вокруг его бедер — вежливость французской стилистки, — и пары поношенных башмаков. Фрэнки тоже решила не обращать внимания. Да и кому придет в голову возмущаться при взгляде на такое тело? Здесь все было похоже на кино, а она разговаривала вовсе не с Дэвидом Хаслехофом.

Она улыбнулась:

— Меня зовут Фрэнки.

— Ты австралийка?

— Нет, англичанка.

— Ой, послушай, какой класс! — Он заулыбался и начал рассеянно теребить свои волосы. — У меня в Англии есть друг. Может, ты его знаешь, его зовут Стефен. — Мэтт говорил медленно, словно чуть заедающая старая пластинка 33 оборота.

Она покачала головой:

— Боюсь, что нет.

Чтобы сразу не разочаровываться, он сделал еще одну попытку:

— У него темные волосы, и роста он примерно моего.

Фрэнки виновато улыбнулась. Какой величины, по его мнению, Англия? С почтовую марку?

— Нет, извини. — Она чувствовала себя очень виноватой. Он был столь искренен, столь сильно надеялся, что она знает его друга! Может, ей стоило солгать?

— Ну, хорошо… — Словно щенок лабрадора, он отпрыгнул назад. — Я просто тут рядом болтался… Болтался тут рядом на лианах! — Он сам засмеялся своей шутке. — Ты же знаешь, я Тарзан, болтаюсь на этих хреновинах…

— Да-да, я знаю. — Она энергично закивала головой, показывая, что поняла его шутку.

— И я подумал: эй, парень, она так классно выглядит, ей надо помочь.

— Спасибо. — Она благодарно улыбнулась. После принудительного одиночного заключения в этом углу она чувствовала настоящее облегчение от возможности поговорить с человеком. Даже несмотря на то что речь этого человека больше похожа на детский лепет. — У меня тоже это первый договор, — призналась она, понизив голос и стараясь подражать его жаргону.

Мэтт отпрыгнул назад, в огромных глазах его читалось потрясение по поводу столь невероятного совпадения.

— Слушай, да это просто сногсшибательно! — Он засмеялся, схватил треножник и поднял его одной рукой, словно доску для серфинга. Его мускулы заиграли по бокам, как клавиши на панели управления. — Да это классно!

К сожалению, непритязательной болтовне Мэтта и раскрытию его способностей к ручному труду очень скоро пришел конец, потому что в их углу появился Кедрик из отдела макияжа — то есть он просто влетел на сцену, как фурия, — с пластиковой бутылкой в руках. Задыхаясь, как спортивный комментатор, он начал прыскать Мэтта детским маслом и втирать в него новые порции поддельного загара.

— Быстрее, быстрее, тебя все ждут на площадке! — закричал он строгим голосом и при этом страстно похлопал Мэтта по голой заднице.

Мэтт посмотрел на Фрэнки извиняющим взглядом.

— Ну вот и все, мне пора. — Он пожал плечами и сонно улыбнулся. — Держись молодцом, Фрэнки. — Он взмахнул рукой и побежал, практикуясь на ходу в неестественных ужимках Тарзана, в то время как Кедрик засеменил сзади, поливая его по ходу дела маслом, словно тот был жареным гусем.

Рилли видел, как мускулистый парень, играющий Тарзана, разговаривает с Фрэнки. И о чем это они беседуют так долго? Кажется, он помогает ей с оборудованием? И почему она все время улыбается? Чувствуя себя слегка задетым, потому что при разговоре с ним она всегда только хмурилась, он извинился перед людьми, которые его окружали, — в основном это были женщины, знакомые ему по прежним съемкам, — и, прихватив с собой еще одну чашку кофе, направился к ней. Он нашел ее на карачках, в окружении вороха подводящих проводов для синхронизации, упаковок с батарейками, треножников.

— Закончила? — спросил он, не в силах устоять перед соблазном ее слегка подковырнуть.

Фрэнки нахмурилась и даже не подняла головы. Она продолжала бороться с треножником.

— Если развинтить этот болт, то ножки сами встанут на место.

Может, ты сам это сделаешь, чертов подонок, подумала Фрэнки, немедленно накаляясь от того, что он стоит над ней и дает советы. Но она прикусила язык, сделала, как он сказал, и поставила треножник в правильное положение. После этого она почувствовала одновременно досаду и облегчение.

— Легче легкого, когда знаешь как, — продолжал он, прихлебывая свой кофе.

Господи, этот звук. Как он прихлебывает: хлеб-хлеб. Она сжала зубы. Лакает, как собака из миски. Она встала на ноги, отряхнула грязь с джинсов и вытерла руки о джемпер. Волосы ее растрепались, из хвоста выбилось несколько прядей. Она сняла заколку и потрясла головой, после чего снова попыталась привести волосы в порядок.

Рилли наблюдал за ее действиями, мысленно пытаясь удержать ее от завязывания хвоста. У нее красивые волосы. Темно-каштановые.

— Ты знаешь, я принес тебе кофе. Подумал, что, может, тебе захочется подкрепиться.

Фрэнки посмотрела на него подозрительно, но страсть к кофеину оказалась сильнее гордости. С обиженным видом она взяла у него из рук чашку кофе.

Рилли со вздохом почесал свою щетину. Ему всегда было трудно постоянно над кем-то издеваться — для этого надо прилагать столько усилий! И к тому же он чувствовал, что его раздражение постепенно выветривается. Вместо этого он почувствовал себя перед ней виноватым. Хорошо, пусть она будет сто раз такая закомплексованная, унылая и мрачная сучка, которая утащила у него из-под носа тележку, велела ему исчезнуть на вечеринке и теперь расколошматила его машину — все равно, он уже сыт по горло всей этой борьбой с ней.

— Послушай, я знаю, что наше знакомство началось не лучшим образом, но нам же с тобой сегодня вместе работать. Работа не такая уж трудная. Мне нужно сделать несколько фотоснимков для рекламного агентства и еще несколько для прессы… но, знаешь, нам обоим будет гораздо проще, если мы перестанем все время цапаться. Давай заключим перемирие. — Он протянул ей свою веснушчатую руку, его пальцы все еще были измазаны сахарной пудрой от пончика. — Я вовсе не такая сволочь, какой кажусь с виду.

Фрэнки была в этом не очень уверена. Но в главном должна была с ним согласиться. Ей тоже осточертела эта баталия. Она протянула ему свою руку.

— Мир.

Они пожали друг другу руки. Его ладонь была жесткой, как наждачная бумага, сильной и грубой. И к тому же липкой от пончика. На его лице расплылась ленивая улыбка, уголки глаз сморщились, как конфетные обертки. Казалось, он вот-вот собирается зевнуть. Фрэнки не смогла устоять и тоже улыбнулась в ответ.