Книга Брачные игры, страница 22 – Кейт Сандерс

— Раду Лупу — потрясающий исполнитель, — сказала Руфа. — Настоящий Мужчина водил меня в Челтнем послушать его.

— Да, но в чем мы пойдем и как ты нас проведешь? — спросила Нэнси.

Рошан осторожно откупорил одну из бутылок с вином и вынул из буфета четыре бокала.

— Мужчины — в смокингах, так что одевайтесь в самые что ни на есть вечерние платья.

Проблема вечерних платьев волновала Руфу. С одной стороны, она хотела иметь вечернее платье так же страстно, как Золушка. С другой — эта вечная проблема денег. Руфа всю ночь не сомкнула глаз, наблюдая за оранжевыми ромбовидными полосками на потолке от уличных ламп, переживая по поводу денег, денег и денег. Это походило на жизнь в оковах.

— А нельзя ли взять напрокат? — задумчиво спросила Руфа.

— Нет, — отрезал Рошан. — Я не повезу вас в Шерингем-хаус с чьими-то пятнами от супа на одежде. Даже если прокатный пункт более или менее приличный, дамские платья в нем никудышные. Рискуете простоять без внимания — вам следует выглядеть божественно. — Он взял из рук Руфы чашку с мятным чаем и заменил его бокалом вина.

Она улыбнулась.

— Ты прав. Придется выкладывать все, что имеем. Постараюсь отнестись к этому как к инвестированию.

— Я надеюсь на проход «зайцем», — сказала Нэнси. — Я всегда любила прорываться без билета.

— Надеюсь, это не будет очень сложно, — сказала Руфа. — Зачем беспокоиться о дорогом платье, если можно пролезть сквозь окно туалета.

— Мы не можем позволить себе испортить прическу или ободрать бедра, — заметила Нэнси.

Рошан наполнил вином свой бокал и опустился на стул.

— Не беспокойтесь. Я буду внутри и постараюсь обеспечить ваш проход — через служебный вход или заднюю дверь.

— Это выглядит так же здорово, как ограбление банка, — проговорил, посмеиваясь, Макс. — Попытаемся вначале выяснить, где находятся подсобные помещения. Снаружи можно определить расположение дверей и окон. — Он энергично подался вперед. — Я сделаю вот что: позвоню с работы, скажу, что хочу перепроверить качество поставляемых продуктов. Найду благовидный предлог и разузнаю все, что нужно.

— Это было бы замечательно, — сказала Руфа. — Ты так добр…

— Девочки, я участвую в Брачной игре из спортивного интереса!

Руфа подумала, что он просто охотится за Нэнси. Если сестрица даст слабину, придется ей действовать в одиночку. Она не была уверена в том, что Настоящий Мужчина одобрил бы ее позицию, — а вдруг Нэнси по-настоящему влюбится в Макса и будет счастлива с ним? Но пока этого не произошло, ее любовную энергию можно направить на что-нибудь полезное.

Руфа улыбнулась Максу:

— Думаю, мы можем пообещать тебе неплохое развлечение. — Она улыбнулась, оглядывая всех. — Знаете, я и в самом деле думаю, что это сработает.

Макс поднял свой бокал.

— Ватсон, Игра начинается.

Хотя Руфа все еще улыбалась, она была немного встревожена. Действительно, Ватсон. Она — одна из тех, кто выступает в роли охотника, и ему следует помнить об этом.

* * *

Рошан сообщил, что в следующую субботу он будет сопровождать девушек в Харвей-Николс. В четверг вечером Руфа позвонила в Мелизмейт.

На звонок ответил Линнет:

— Слушаю! Слушаю!

Руфа уселась поудобней и, полузакрыв глаза, представила себе Линнет на кухне в Мелизмейте. Сестры очень скучали по племяннице. Почти ежедневно Нэнси просила Руфу выделить часть столь драгоценных денег на угощения и отослать девочке. И чаще всего Руфа соглашалась.

— Привет, дорогуша. Это Ру.

— Привет, Ру. Что ты делаешь?

— Пью чай. Нэнси вышла, а Уэнди смотрит «Больницу для животных».

Линнет непременно должна знать где кто.

— А где эти дяди? — спросила она.

К сожалению, это, видимо, гены. Руфа давно заметила особый интерес племянницы к противоположному полу.

— Макс и Рошан ушли вместе с Нэнси. Я не захотела пойти с ними. А как ты поживаешь? Чем занимаешься?

— Да вот, стою здесь в новых розовых тапочках, которые подарил мне папа.

Руфа улыбнулась. В ее воображении рисовалась восхитительная картина. Ей так хотелось обнять это воздушное, извивающееся, полное чувства собственного достоинства маленькое существо!

— У тебя новые тапочки? Как здорово… Бедняжка Нэнси позавидует.

Это было частью игры, в которую Нэнси часто играла с Линнет. Она притворялась, что хочет украсть обновки Линнет, и плакала от досады, когда они оказывались ей малы.

Линнет захихикала, после чего возникла долгая пауза.

Руфа подсказала:

— А как поживают мама и папа? — Она всегда старалась быть в курсе любовных похождений Рэна. — Они здоровы?

— Здоровы, — ответила Линнет с запинкой, вероятно, она стала думать, как они поживают. — Папа часто навещает нас. Наверное, потому, что не может найти новой девушки.

«Хорошо, — подумала Руфа, — это значит, Лидди удерживает его».

— А как Троцкий?

Троцкий — это морская свинка, которую Рэн подарил Линнет на Рождество.

Девочка восторженно засмеялись.

— Бабушка разрешила ему побегать по столу, и он… он…

Ее охватило бурное веселье. Руфа тоже засмеялась: хохот Линнет был таким красивым.

— И он… он накакал в масло!

— О ужас! Бедная бабушка! Она ругалась?

— Да, она шлепнула его по заду. Она сказала, что в следующий раз проткнет его пешней для льда, но это она сказала просто так, они с Роджером хохотали, как и я. Я собираюсь записать об этом в своей тетрадке.

— Так хотелось бы почитать, — сказала Руфа. — Бабушка рядом?

— Да. Она хочет поговорить с тобой, когда мы закончим.

— Хорошо. Ну, пока.

Линнет расстроилась.

— Я же не сказала, что закончила.

— Извини. — Руфа с тревогой размышляла, почему Роза хотела с ней говорить. — А… как Братья Рессани?

— Мне очень нужно, чтобы Нэнси говорила за них. — Голосок Линнет стал жалостливым, с обвиняющими нотками. — Без нее не получается.

Драма с Братьями Рессани — это совместное творение Нэнси и Настоящего Мужчины. Через несколько дней после его смерти, будучи не в состоянии вынести замешательство Линнет, Нэнси с готовностью взяла на себя это бремя.

«Это способ сохранить о нем память, — сказала она Руфе. — Я не могу позволить им тоже умереть».

Линнет продолжала:

— Когда за них говорит Роджер, они всегда такие послушные и не делают ничего интересного. Что? Что? — Руфа услышала неразборчивый голос Роджера. — Что? Я не слышу!