Онлайн книга «Флёр-о-Флёр»
|
– Салют, мадемуазели, – раздался глухой баритон Виктора. В коридоре громыхнуло. – Вот черт, замучился тащить эти картины. – Привет, пап. Как дела? – выскочила ему навстречу дочь. – Лучше не бывает, – ввалившись на кухню, Виктор вытащил из кармана бутылку водки. – Накрывайте на стол, будем гулять. Да не смотри ты так на меня, Лулу, лучше свари спагетти. Есть повод отметить окончание выставки. Запахло табаком, алкоголем и краской. – Неужели купили что-нибудь? – радостно спросила Бонни. – Точно. И знаете, что? «Монстриозу». Аленький цветочек. – Виктор ухмыльнулся и достал из шкафа две рюмки. – Всего одну картину? – удрученно переспросила девочка. – И за сколько? – Триста баксов. Деньги будут на следующей неделе. – Виктор перехватил огорченный взгляд Леры и оскалил желтые от курения зубы. – Извини, сестра, дороже продать не удалось. Зато я тебе в погашение долга готов отдать всю коллекцию своих «обнаженных красоток». Повесишь в столовой. Маман будет не скучно. Он захохотал. – Спасибо, – пробормотала Лера. – Можешь оставить их себе. – Значит, и тебе не нравятся мои картины? В голосе брата появились жесткие нотки. Он открыл водку, наполнил рюмки и протянул одну сестре. – За всепоглощающую силу искусства. – Не буду. – Лера отстранилась и попыталась отодвинуть рюмку от брата. – Может, сначала поговорим, а потом будешь пить? – Опять бунт на корабле? – Он оттолкнул ее руку и выпил. – Дочь, дай-ка хлеба. И достань майонез из холодильника. Бонни подала ему половину батона. Виктор отломил часть и стал есть. Крошки падали на пол и повисали у него на бороде. – Спасибо, моя маленькая хозяйка. Что бы я делал без тебя? Иди, включи музыку. Бонни вышла из кухни. – Так что, Лулу, тебе правда не нравятся мои картины? Только честно. – Не нравятся, – глядя прямо в глаза брату, ответила Лера. – Потому что в них много злости и нет любви. – А зачем художнику любовь? – Виктор придвинул к себе ее рюмку, достал нож и стал намазывать майонез на кусок хлеба. – Любовь делает человека слабым и безвольным. А художнику нужна ненависть – безудержная, дикая, ослепительная. Ненависть сильнее любви. Надо возненавидеть этот гнилой мир, и тогда будешь творить. А еще художнику нужна водка. Он рассмеялся и залпом выпил вторую рюмку. Леру передернуло. Это был не смех – скорее, кашель, смешанный с отчаянием и болью. Ей стало жалко брата. Из комнаты донеслись аккорды тяжелого рока. – Умница! – крикнул Виктор дочери. – Значит, сестра, мои женщины – это дрянь… Лера не ответила и отвернулась к окну. В дверях кухни показалась Бонни. – Неси-ка, дочь, сюда картины из коридора. Бонни принесла две картины. Полуобнаженные угловатые красавицы с острыми плечами взирали с полотен. – Ну что ж, раз Модильяни из меня не вышел, буду рисовать цветочки и раскрашивать часики. Виктор взял нож и с силой полоснул по холсту одной из картин. – Пап, ты что? – девочка удивленно открыла рот. – Виктор, перестань! – испуганно воскликнула Лера. Тело женщины на картине разделилось надвое. Казалось, сейчас вылезут внутренности. – Отойдите от меня! – заорал Виктор и поднял нож. – Финита ля комедия! – Он опять полоснул по картине. Лера схватила Бонни за руку и потащила из кухни. – Пап, не надо, они мне нравятся… – вырывалась со слезами девочка. Лера затащила Бонни в зал и посадила на диван. Ей было страшно. Столько злости и отчаяния в глазах брата она еще никогда не видела. Бонни уткнулась в подушку и заплакала. – Не плачь. – Лера гладила ее по спине. – Папа просто расстроился из-за выставки. Ты же знаешь, что он хороший. – Я боюсь… – девочка всхлипнула и заревела еще громче. – Не бойся. Сиди здесь. Я пойду с ним поговорю. – Не ходи. – Не бойся… Вернувшись на кухню, Лера увидела Виктора, как ни в чем не бывало жующего хлеб и набивающего табаком трубку: – Перепугались? – Он посмотрел в окно. – И чего это друг Утрилло так долго не идет? Выпить не с кем. На полу валялись обрывки картин. Женщины, о которых можно было порезаться, сами были разрезаны на куски. – Виктор… – тихо начала Лера, стоя в коридоре. Нож лежал на столе. – Отпусти Бонни сегодня к бабушке. Я тебя прошу. – Нет, пусть сидит дома. А ты, может, все-таки выпьешь с братом, из которого не получился гений? Леру немного трясло. – Виктор, я серьезно. Отпусти Аню к бабушке. Я понимаю, что выставка не удалась, тебе грустно. Вы будете с Анатолием пить. – Середины нет, – пробормотал Виктор, как бы размышляя вслух. – Середина – это серость, обыденность. Середина не рождает ничего гениального, только приносит деньги на пропитание. «У каждого свой путь к смерти», – вспомнила Лера слова Рами. – Все это так, но Бонни тут ни при чем. – Сев на краешек кухонного диванчика, она убрала со стола нож. – Зачем девочке видеть все это? Брат, уловив ее жест, усмехнулся: – Слушай, Лулу, не грузи. Она уже привыкла. Дай лучше двести баксов взаймы: надо за аренду мастерской заплатить. За «Монстриозу» расплатятся, и я тебе тут же верну. Хочешь, с процентами? – Не могу, сама у мамы занимала. Я уезжаю в командировку. – Далеко? Рассказывать Виктору про поездку не хотелось. Чужая удача раздражает. – Тетя Лера едет в Париж… – послышался из коридора заплаканный голос Бонни. – Вуаля! – воскликнул Виктор. – Она едет в командировку в Париж и молчит. А маман знает? – Да, – ответила Лера, заметив, что брат странно посмотрел на нее. – А что? – Ничего. Отец когда-то тоже очень мечтал съездить в Париж. Но не судьба… – Брат нервно хохотнул и повернулся к дочери. – Бонни, брось эти картины ко мне в комнату. И не плачь. Я теперь буду рисовать цветочки, и мы заживем богато. – Хорошо. Бонни вытерла слезы и с опаской подняла изрезанные картины. – Что за командировка? – опять обратился Виктор к сестре. – Неважно. – А, тайны и секреты… – воскликнул Виктор. – Да у тебя на лбу написано, с кем ты едешь в Париж. Сарацин в маске! Так? – Я же сказала, неважно. – Слушай, сестра. Это супер-люкс! А ты не хотела на него работать! Он тебя случайно не взял в свой гарем? – Виктор, я тебя прошу, перестань. На самом деле я еду сопровождать одну женщину. Понятно? И вообще, это не твое дело. |