Книга Тайны из маминой шкатулки, страница 22 – Кэтрин Спэнсер

Зачем? Чтобы встретиться с Лили? Делать вид, что он не помнит, как она целовала его, как дрожала в его объятиях, как кричала, как плакала, как прижималась к нему? И самое главное, вести себя так, будто он не знает, что она замешана в деле, связанном с коррупцией и мошенничеством, которое сейчас расследуют в Ванкувере. Стоит ли ему ехать? Нет — говорил разум, да — стучало сердце. Он хотел увидеть Лили. Очень хотел.

― Я, наверное, не поеду, — неохотно ответил он, с трудом подавляя желание согласиться. — У меня много дел.

― Нужно починить трубу — там образовалась трещина. Хьюго не сможет забраться на крышу, нужна твоя помощь, Себастьян. И потом… мы так много развлекались с тех пор, как приехала Лили. Думаю, что спокойная обстановка не помешает никому из нас. — Мать пыталась переубедить его.

― Я думал, Лили уедет домой в эти выходные. Она же собиралась пробыть у нас три недели, — сменил он тему, чувствуя, что готов поддаться на уговоры. Ему надо подумать, ему нужно хоть немного времени, но времени как раз у него и не было.

— Отец уговорил ее остаться до первого мая.

О боже! Только этого не хватало!

— Что ты молчишь, Себастьян? Ты присоединишься к нам? Хьюго будет доволен, ты ведь знаешь, он любит проводить с тобой время, — настаивала Синти. Было понятно, что она не отстанет, пока не услышит положительный ответ.

Я не могу… Мне стыдно перед ним… и перед Лили.

Он согласился. В конце концов, рано или поздно все равно придется поговорить с Хьюго, а Лили он постарается избегать, потому что стоит ему услышать ее нежный голос, заглянуть ей в глаза — и он пропал.

Первый день в коттедже прошел спокойно. Вечером Себастьян помогал Натали мыть посуду.

― Ты рассказал ей? — поинтересовалась простодушно Натали.

― Кому? Что?

― Ты говорил с Лили о ее матери? — вспылила сестра.

― С чего ты взяла?

― О боже! — вздохнула Натали. — Ты считаешь меня совсем дурой? Ты избегаешь Лили, и она тебя тоже. Вы не смотрите друг на друга, ведете себя так, будто незнакомы. Так ты ей сказал, братишка?

― Да, и очень сожалею об этом, — признался он нехотя.

― А я нет, — ответила Натали. — Думаю, она должна была узнать правду. Я хотела поговорить с тобой еще на вечере, но ты куда-то пропал. Сначала я подумала, что ты с Пенни, но потом поняла, что с Лили.

Ты далее не догадываешься, Натали, как легко ты могла найти меня… и Лили.

— Я не обсуждаю дела в присутствии посторонних, поэтому мы ушли с вечера, — как бы оправдываясь, сказал он.

― Как она восприняла новость?

Он закатил глаза — хорошенький будет социальный работник.

― А ты как думаешь?

― Не очень хорошо, она подавлена и угнетена. Папа знает?

― Что я говорил с ней? Нет.

― Ну, если ты не хочешь, чтобы он догадался, последи за собой. И поговори с Лили, она опечалена, а когда видит тебя, то кажется, готова упасть в обморок.

Он редко слушал свою девятнадцатилетнюю сестру, но сейчас она говорила разумные вещи. Себастьян вышел на крыльцо, где сидели Лили, Хьюго и Синти. Кэти весело гонялась за птицами.

— Хочу прогуляться, пойдешь со мной, Лили? Я покажу тебе окрестности.

Она готова была отказаться, но он опередил ее и взял за руку.

— Мне нужно поговорить с тобой.

— Надеюсь, это действительно важно.

Они пошли по тропинке.

― Ты унизил меня, Себастьян, — тихо проговорила она.

― Лили, пожалуйста. — Он закрыл ей рот рукой.

― Не прикасайся ко мне! — Она оттолкнула его.

― Ладно, не буду прикасаться. Ты выслушаешь меня?

― У меня есть выбор?

В глазах у нее стояли слезы, голос дрожал.

― Лили, — начал он нежно, — я знаю, тебе пришлось нелегко в последние недели. Наверно, было бы лучше, если бы я тебе ничего не рассказывал.

― Почему? Потому что ты нарушил обещание, данное Хьюго?

Он кивнул.

― Я всегда слушался его, уважал его суждения, ценил его мудрость. Он и сейчас оказался прав, с самого начала он твердил мне, что тебе не надо знать о прошлом Женевьевы.

― Я смирилась с этим, — равнодушно ответила Лили. — Она не была безупречной, никто не совершенен, но, каково бы ни было ее прошлое, она была моей матерью. Мне повезло с родителями.

― Тогда почему ты так несчастна? Я нашел, кстати, твою сережку на диване, как-нибудь принесу тебе ее. Надеюсь, это улучшит твое настроение.

Она уставилась на него.

— Ты считаешь, что я расстроена из-за сережки?

Он покраснел, никогда еще ему не было так неловко.

― Нет, конечно. Из-за того, что мы… провели вместе ночь.

― Слава богу, ты это осознаешь! — фыркнула она. — Мы были пьяны и потому решили потрахаться! Ведь ты так считаешь? Ты занимался любовью с женщиной, которую не любишь, которую презираешь. Одна ночь — и все?

― Прекрати, Лили, не хочу это слушать.

― Тебе неловко. Но это же правда.

― Это ложь.

― Разве? — По ее лицу потекли слезы. — Тогда скажи мне правду. Я чувствую себя дешевкой, шлюхой. Ты не был моим первым возлюбленным, но ты первый мужчина, который обращался со мной как с проституткой.

― Замолчи! — Он резко схватил ее за плечи. — Прекрати говорить так.

― Но это же правда! — Она расплакалась.

В ее глазах было столько боли, столько страдания! Он взял ее за руки.

— Знаешь, — прошептал он, целуя ее в волосы, — я бы хотел быть твоим первым возлюбленным, научить тебя всему. Хотел бы, чтобы ты со мной впервые узнала, на что похожа страсть. Возможно, при других обстоятельствах…

Он замолчал.

— Мы бы полюбили друг друга? — пробормотала она. — Нет, Себастьян, любовь нельзя рассчитать, она приходит сама.

Любовь — это не страсть, разрушающая все на своем пути, это что-то совсем другое. Любил ли он когда-нибудь?

Он крепко обнял Лили, смахнул слезинку с ее лица, поцеловал в губы.

― Пожалуйста, отпусти меня, Себастьян, — прошептала она, — я ненавижу, когда меня жалеют.

― Это не жалость. — Он не знал, что это за чувство. — Я хочу тебя, Лили, и ты меня тоже.

Она отвернулась.

— Лили…

― Оставь меня, — проговорила она. — Я не в суде, и не устраивай мне перекрестных допросов.