Онлайн книга «Кинжал раздора»
|
– А кто что-то мог забыть и вернуться? – спросил он строго. – Так это же ее мама. Она только что ушла на вокзал. Молодой человек вел себя так нагло, что Биорн решила, что он имеет отношение к их семье и у него есть право так спрашивать. Перемежая свою речь ласковыми словечками, она пояснила, кто она такая и что здесь делает. Надо заметить, приехала она – по доброте своей душевной. Совершенно бескорыстно! Барт увидел открытый комод и вываленные на пол папки. – Это еще что такое? Он сорвался. Он заорал, вращая глазами. Биорн съежилась и залепетала, что ей некуда разложить свои вещи, а это – никому не нужный хлам. – И вообще… – До нее вдруг дошло, что он непонятно кто такой, а командует. Биорн ощетинилась. – Именно мне обещали дом и имущество после смерти стариков. – Это – архив Маленького дедушки, для старика он представляет ценность. – Барт сдерживался: не хватало еще взять ее за грудки и потрясти, ведь помрет с перепугу, чучело рыжее. – Пока прадедушка жив, чтобы ни одна бумажка отсюда не пропала! Я внятно сказал? Биорн закивала, недоумевая, есть ли у него права на домик или нет. – Джек? – Маленький дедушка звал так тихо, что Барт не сразу расслышал. – Совсем плох, старенький наш, – елейно сообщила Биорн и закатила глазки от жалости. Барт, не глядя на нее, пошел в спальню. Прадедушка лежал. Глаза слезились. Руки со вздутыми венами дрожали и теребили край одеяла. Растерянная Маленькая бабушка пристроилась на краешке стула и не сводила с мужа глаз. – Джек… – Старик вроде обрадовался Барту. – Верни Женин. Что делает здесь эта ведьма? Верни Женни. Прабабушка согласно закивала. – Да… – Барту такой жалкой показалась сейчас старость этих двоих, что голос дрогнул. – Я верну. Все будет хорошо. Биорн стояла в дверях. Барт вывел ее на кухню. Уточнил, не Мединос ли она. Нет, но… Биорн принялась объяснять, кем приходился Мединосам ее покойный муж, вернее, его кузен… «Вот и хорошо». Барт перебил ее обрадованно. Он показал в окно на замок. – Если что-нибудь случится, нужна будет помощь или телефон – справа от домика к замку ведет тропинка. Бегом туда и спросить Бартоломью Медичеса. Или Рафаэля, это мой брат. Понятно? Биорн обрадованно закивала. – Не нужно в замке упоминать имя Мединосов. – Барт оценивающе поглядел на нее и прошептал значимо: – У старших Медичесов с этими Мединосами финансовая тяжба. О! Биорн просто засияла. Такие вещи она чудесно понимала. Мозги у нее усиленно заработали, прикидывая, что у молодого Медичеса с Женевьевой и можно ли извлечь из этого пользу или хотя бы удовольствие.Барт помог убрать папки обратно в комод, пообещал зайти на днях и отправился домой, фыркая по дороге от возмущения. Даже от Мединосов он не ожидал такого! Совсем спятили! Приставить к старикам эту пиявку – хуже, чем бросить их на произвол судьбы! И все только потому… Он забрал из почтового ящика накопившуюся почту. И все только потому, чтобы держать Женни подальше от него! И она согласилась! Хороша Женевьева! Барт бросил на кухонный стол пачку писем, сел и в крепких выражениях стал высказывать, что он думает о Мединосах, их решении и об этой Биорн. Рафаэль пододвинул ему тарелку с омлетом и колбаской. – А где Женни? – не понял он. – Она уехала. Вчера вечером, – ответил Барт. – Ничего не сказав? – удивился Раф. – Сбежала. Что? Разве не похоже на нее? – Барт зло отодвинул тарелку. – Раф! Не влюбляйся! Женщины любят страдать даже без повода. Заодно из тебя душу вынут. Все женщины – мазохистки! Рафаэль широко улыбнулся. – Что-то подобное я уже слышал. Ничего. В прошлый раз Женевьева исчезла и нашлась. Не грусти, Барт. Раф бросил взгляд на часы, прикинул что-то в уме. – Позвони в Порт-Пьер. Она уже дома, если уехала вчера вечерним. – Нет! – Барт вскочил и побежал к себе. Рафаэль пожал плечами. Может, влюбленные женщины и мазохистки. Влюбленные мужчины тоже ведут себя странно. А любовь – это же так просто. Должно быть просто… «Вечерний? Я, конечно, болел, но не до полной же невменяемости! Или… – Барт оглядел комнату. – Мне все приснилось?» На полу блестела перламутровая пуговка. Барт поднял ее, сжал в ладони и усмехнулся. Вспомнил, как темная фигурка наклонилась, поставила… Саквояж! Значит, Женни зашла, чтобы поговорить с ним. Но почему она не осталась? Он бы что-нибудь придумал! Не услышав того, что хотелось, сбежала? А что она хотела услышать? Он же ей все объяснил. Бросила! Она его бросила. Барт швырнул пуговицу в камин. Запахло жженой костью. Раф завез ему письмо, обнаруженное в пачке почты. У Барта от строк, написанных расстроенной Женевьевой еще несколько дней назад, опять изменилось настроение. Она вчера думала, что он получил письмо и знает о ее отъезде. А он не знал! И ничего не предпринял. Перед глазами стоял образ… нет, не амазонки, нимфы. Рука потянулась к карману за карандашом и блокнотом. Не то. Барт размотал рулон оберточной бумаги, которая служила для крупных эскизов, оторвал кусок и взял уголь. Сквозь жирные угольные сумерки проступили нежные черты. Страстные черты. Барт отматывал бумагу и рисовал. – Я позвонил ей! – заглянул к нему Рафаэль. – Не смотри на меня так, придурок. Должен же кто-то действовать. – Неужели это Женин? – поднял он и расправил на коленях рисунок. – Не трогай! – крикнул Барт и рванул лист на себя. Рисунок порвался. Барт застонал. Испуганный Раф протянул свою половинку. – Что она сказала? – хмуро спросил Барт, убирая картинки подальше от Рафаэля. – Никто не берет трубку.Ночевать Бартоломью пришел к Рафаэлю. Но и там ему не спалось. Ворочался. Вставал. «Давай умрем!» Ненормальная! Утром братья препирались, кому из них лучше позвонить. Барт считал, что Рафаэлю, потому что Мединос не позовет Женин к телефону, узнав, кто ее спрашивает. Раф – что Бартоломью, все равно ведь голоса похожи, так какая разница. Телефон зазвонил сам. Увы, это были родители. Разочарованный Барт положил трубку, и тут пришла Биорн. Приперлась она без всякого дела, просто из любопытства, но не успела удивиться, почему ей обрадовались. И не успела хорошенько рассмотреть, что и как у Медичесов на кухне. Ее потащили к телефону. Она ведь пришла звонить Мединосам, доложить, как дела у Маленьких, не так ли, спросил инвалид.Биорн медовым голосом рассказывала «дорогой», как она обустроилась у «славных наших старичков». Вдруг ее бегающие, ощупывающие все убранство коридора глазки замерли. – Где? – спросила удивленно. – А что она там делает? Ах, вот в чем дело! |