Онлайн книга «Исповедь послушницы»
|
Пытаясь найти утраченную опору, Паола взяла Ниола за руку. Ей хотелось прикоснуться к его телу, которое с некоторых пор казалось девушке частью ее самой, как хотелось вдохнуть запах земли, моря и солнца. Он вырвал ее из жизни в полусне и взял на себя ответственность за ее будущее. И все же какая-то часть души и сердца Паолы осталась в Мадриде. За два дня до начала путешествия Мануэль, Ниол, Паола и Хелки обсуждали вопрос, где достать необходимые средства. Испанец то ли в шутку, то ли всерьез предлагал тряхнуть стариной и попытаться сыграть в кости в одной из таверн. Глядя на отца, Паола не знала, огорчаться ей или радоваться: едва на Мануэля повеяло притягательным духом вольной жизни, как он встрепенулся, сбросил с себя проведенные в заключении годы и был готов к приключениям. – В этой жизни не все гладко, в ней есть голод и жажда, зимняя стужа и летний зной, а иногда и прогулка на эшафот. Но главное – это свобода, ради которой можно стерпеть все остальное! – заявил идальго. Потом слово взяла Хелки. Индианка преподнесла собеседникам сюрприз. Она сказала, что все эти годы Армандо платил ей жалованье, которое она почти не тратила, и вручила спутникам внушительную сумму. Этих денег должно было хватить и на проезд, и на взятки таможенникам, и на фальшивые документы для Мануэля. Путешественники проехали несколько королевских застав, где было нужно регистрировать вещи и деньги. К счастью, они не имели ничего значительного или дорогого, а большую часть денег Паола спрятала за корсажем. Мануэль старался держаться в тени; пару раз таможенники делали вид, что сомневаются в подлинности его документов, но всего лишь с целью получить мзду за разрешение продолжать путь. Испанец закатывал глаза и обливался потом, но все заканчивалось благополучно. Чиновники почти не глядели на Хелки, явно не считая ее за человека, Паола удостаивалась улыбок и небрежных комплиментов таможенников, которых, дабы отвлечь внимание от своих спутников, поощряла невинным кокетством. К Ниолу на таможне относились с особым вниманием, несколько раз юноша слышал в свой адрес презрительные замечания, и Паола молила Бога, чтобы он позволил любимому сдержаться и не высказаться в ответ. Чтобы избежать лишних вопросов и подозрений, они с Ниолом решили скрывать свое супружество. Все сошло благополучно, путники прибыли в Кадис. Оставалось последнее препятствие: инквизиция, которая должна или не должна была выпустить их из страны. На воде догорала заря. Дожидаясь своей очереди, Паола следила за путешествием солнца по небу. Девушка надеялась, что, когда оно поравняется с высоким маяком, их корабль будет плыть в открытом океане. Сейчас, рисуя на поверхности океана оранжевые узоры, солнце прочертило на воде сверкающую дорожку, словно указывая путь к горизонту. Паола очень надеялась, что в последние ночи, проведенные с Ниолом, ей удалось зачать ребенка. Это открыло бы в ее жизни новую страницу и позволило бы забыть о прошлом. Прежде она уступала его желанию, и это доставляло ей радость. Теперь Паола познала, что значит изнывать от вожделения при виде любимого мужчины, гореть жарким пламенем даже от невинных прикосновений. Отныне она тоже жаждала близости; к счастью, ей никогда не приходилось слишком долго томиться ожиданием. В ночь перед отъездом, сжимая Паолу в объятиях, Ниол произнес странные слова: – Запомни, любимая: я приду к тебе отовсюду, даже из небытия. Она рассмеялась. – Что за странное обещание? Лучше скажи, что никогда меня не покинешь. Тогда он прибавил с непонятной задумчивостью: – Этого я обещать не могу. Иногда на Ниола находило нечто, роднящее его с Хелки, которая любила произносить пророческие слова. Потому сейчас, вспоминая этот разговор, Паола волновалась больше обычного. Когда их очередь была уже близко, возник небольшой спор. – Сначала мы, сеньор Мануэль, – сказал Ниол. Тот распетушился, что, как уже поняла Паола, было в его характере. – Нет, сначала я. Если меня пропустят, тогда вам не о чем беспокоиться. – Хорошо, – уступил юноша, – возможно, вы правы. Молодой инквизитор с быстрыми черными глазами придирчиво изучал документы Мануэля: медленно читал, шевеля губами, разглядывал на просвет. Он невыносимо тянул время, а потом вдруг без лишних слов поставил печать и протянул путнику его бумагу. – Следующий! Ниол протянул свои документы. Задавая вопросы, инквизитор держался с высокомерной вежливостью. – Вы родились в Испании? – Нет. В Новом Свете. – Когда приехали в страну? – Десять лет назад. – С какой целью? – Так получилось. Я был еще ребенком. – Вы жили в Мадриде? – Да. – Чем занимались? – Честным трудом. С моей помощью в Мадриде построено множество зданий. А в выгребных ямах нашей столицы почти не осталось нечистот, – серьезно произнес Ниол. – Почему уезжаете? – Хочу попытать счастья в Новом Свете. – Каким образом? – Запишусь в армию. – Это можно было сделать здесь и отправиться в путь на военном корабле. Ниол пожал плечами. – Надеюсь, что, прибыв в Новый Свет, я решу заняться чем-то другим. Инквизитор сузил глаза. – Испанская корона предоставляет всем своим подданным большие возможности. – В этом не приходится сомневаться. На Хелки инквизиторы посмотрели как на насекомое, видимо сомневаясь в том, что она хотя бы что-то понимает. – Проходи, женщина. На их лицах читалось: «Убирайся в свою страну грязных краснокожих!» На берегу оставалась только Паола. Мануэль уже принадлежал будущему и кораблю; мужчина то вглядывался в горизонт, то придирчиво осматривал оснастку судна и его корпус. Хелки спокойно ждала на палубе. Задержавшись у трапа, Ниол улыбнулся жене ослепительной улыбкой человека, чей счастливый путь предначертан луной и звездами. Паола ответила на улыбку мужа и подала инквизитору бумаги. В мыслях она представляла, как спустя немного времени они с Ниолом будут стоять на палубе корабля, бурно пенящего океанские волны, ветер станет играть ее волосами, она ощутит на губах вкус соленой воды, почувствует себя такой же свободной, как и плывущие в небе облака. – Сожалею, сеньорита, – произнес инквизитор, заглянув в ее документы. – Святая служба запрещает вам выезжать из страны. – Мне? – Девушка была так потрясена услышанным, что не нашла в себе сил по-настоящему удивиться. – Я ничего не сделала! – Верю, что ничего. Но предписание есть предписание. |