Онлайн книга «Забавы Амура»
|
— Что же ты, Любовь Николаевна? — оборотился Багров к дочери. — Я согласна, конечно, согласна! — воскликнув, обернулась Любава к Боратынскому. Она едва не плакала, но это были счастливые слезы. — Да-а, — протянул Николая Платонович. — Ну что тут скажешь! Вы не дали мне никакого объяснения. Что я должен думать, глядя на твое порванное платье? Что я должен буду сказать господину Минину? Что я должен сказать сейчас? — Ах, Николай Платонович, — вскричала до сих пор молчавшая графиня. — Скажите «да»! Боже мой, ну пускай они женятся! Так всем будет лучше! — с этими словами Агния Петровна вскочила на ноги. — Что господин Минин! Что ему сделается! Да он уже небось и сам передумал жениться, узнав о побеге своей невесты… — Пожалуй, что вы и правы, сестрица… Аркадий Дмитриевич мне уже сказал, что… что хочет забрать назад свое слово… Но, черт побери! Отчего господин Боратынский указывает мне на то, что я должен делать! — Братец! Уместны ли тут такие мысли! — Уместны, Агния Петровна, уместны… — Если дело только в этом, — зачастила графиня, желавшая как можно скорее разрешить столь неудобную для себя ситуацию, — то я не сомневаюсь, что Иван Павлович с радостью попросит руки Любавушки по всем правилам! Иван Павлович! — обратилась она к Боратынскому. — Конечно, сударь… Я так люблю вашу дочь и так… уважаю вас, что почту за честь вновь и вновь просить у вас руки вашей драгоценной дочери… — произнес Боратынский. — Ну хорошо! — замахал руками Багров. — Хорошо! Женитесь! Но видеть вас в моем доме я не желаю… Ах, Любовь! Сколько же забот и неприятностей ты доставила мне! Боратынский изумленно посмотрел на Николая Платоновича. Столь странные слова его в адрес дочери поразили молодого человека. Он посмотрел на девушку, мысленно переживая то, что, по его мнению, должна была почувствовать в сей миг она. — Папенька, — побледнела Любава. — Благодарю вас… — Вот то-то… Но свадьба! Расходы!.. — И-и, братец, не берите в голову, — защебетала повеселевшая графиня. — Все расходы я возьму на себя! Боратынский с недоуменной улыбкой взглянул на Агнию Петровну. — Пусть женятся как можно скорее, пусть пока Любава поживет у меня в доме, а после… — продолжала графиня. — После мы будем жить в моем имении, — сказал Боратынский. — Хорошо. — Николай Платонович уселся в кресло. — Будь же по-вашему… — Иван… — прошептала девушка. — Иван… Боратынский наклонился к ее руке, доверчиво лежавшей в его ладони, и прикоснулся к ней губами. — Что, моя Любушка? Сколь прекрасное и странное имя! Веет от него старинным дедовским укладом, отцовскими заветами, сказкой, любовью… Вечно бы вот так, рука об руку… Боратынский поднял глаза, чтобы увидеть лицо своей юной жены. — Мог ли я подумать, увидевши тебя впервые, что встретил свою судьбу? — улыбнулся он. — А я? Могла ли я такое вообразить? — Любава провела рукою по щеке мужа. — Скорей бы уж уехать отсюда. — Не любишь ты столицу? — полувопросительно произнес он. — А ты, любишь ли? Столько всего дурного случилось здесь с нами… Никогда сюда более не вернемся… — Как знать, Любушка, как знать. — Иван обнял ее, и Любава нежно прижалась головою к его плечу. Он посмотрел на нежный профиль, склоненный к нему в полумраке комнаты и едва освещенный луною, провел легко пальцами по щеке… Она поднялась, обеими руками обхватила его за плечи и принялась быстро-быстро целовать его лицо, глаза, губы… Ужаленный вспыхнувшей страстью, Иван крепко прижал Любаву к себе, чтобы до утра уже не отпускать ее от себя, чтобы никогда не отпускать ее! — Любимый, любый мой… — шептала она в полубреду. Эти слова долетали до него издалека, словно из какого-то марева, и отвечали его мыслям, его желаниям и чувствам столь согласно, что в единый миг они как бы слились в одно существо. — Никому тебя не отдам, сокровище мое, мое дитя… — ответил Иван. — Никому, никогда… |