Книга Пока не взошла луна, страница 46 – Надя Хашими

– Я знаю.

– Слава Богу, что ты нашел работу и можешь хотя бы прокормить себя.

Салим закусил губу, радуясь, что в комнате темно. Он сказал матери, что его взяли в кафе – подметать пол и разгружать ящики с продуктами в обмен на еду. Неплохое объяснение, особенно для того, кто хочет поверить. На самом деле никто его не нанял. Салим несколько раз возвращался на рынок и шнырял по магазинам, добывая необходимое для семьи. Он не хотел совершать этот грех и считал, что если понесет за него наказание, то это будет несправедливо.

– Эта работа ненадежная, – ответил Салим, – нужно добраться до Англии прежде, чем закончатся деньги.

– Да. А еще скоро снова понадобятся лекарства для твоего брата. Я не могу показать его здесь врачу или купить лекарства. У нас просто нет таких денег, и нас могут выдать полиции.

– Ты права, мадар-джан, – признал Салим.

Решение снова отправляться в путь давалось тяжело. В любом случае они очень рисковали.

– Мы должны найти способ добраться до Англии. Думаю, лучше поехать поездом, как советовал Хакан. В аэропортах слишком много проверок. Может быть, по суше легче проскользнуть.

– Завтра я найду вокзал и спрошу афганцев, каковы шансы доехать поездом.

– И еще кое-что, Салим. Нам уже пришлось многим пожертвовать, и я долго об этом думала. Дело вот в чем: из этого отеля нам придется съехать. Мы не можем позволить себе тут жить, даже со скидкой, которую они нам сделали. Деньги заканчиваются быстрее, чем я думала.

Салиму этот простенький гостиничный номер с открытой проводкой, потрескавшейся штукатуркой и протекающим умывальником казался дворцом. Когда он возвращался из парка сюда, когда ложился на кровать и чувствовал спиной пружины матраса, когда видел, что мать и сестра спят не на улице и не на полу, а в постели, то чувствовал себя шахом. Благодаря этой комнате он просыпался утром без отчаяния, в котором жили мальчики из сквера Аттики. Эта комната позволяла ему верить, что судьба припасла для их семьи что-то получше, чем утлое суденышко, в любой момент готовое перевернуться. Уйти отсюда означало отказаться от очень многого. Но остаться – это все равно, что медленно истекать кровью, лишая себя шанса на лучшее будущее.

– Это непросто. Нам понадобится безопасное место для ночлега.

Салим знал, что некоторые мальчики в сквере спали всего несколько часов, и то днем, не осмеливаясь сомкнуть глаза ночью, когда появляются новые опасности.

– Похоже, тебе не мешало бы выпить воды. Вот, держи, – сказала на безупречном английском Роксана, девушка-волонтер, протягивая ему бутылку воды.

Салим скользнул взглядом от пальцев до тонкого запястья, затем по изящной руке. А дальше открывался еще лучший вид.

Роксана была одета в свободную фиолетовую футболку, заправленную в обтягивающие джинсы. Она подняла голову, и прямые волосы цвета ночи упали на плечо. Она выглядела как его ровесница: с виду ей было лет шестнадцать. Салим поймал взгляд ее обведенных черным карандашом глаз с трепещущими ресницами. Она не улыбалась и смотрела на него без сочувствия.

– Спасибо, – сказал Салим и взял бутылку.

– Пожалуйста. Как тебя зовут?

Ее лицо могло бы вдохновить какого-нибудь восточного поэта на лирическое любовное стихотворение, но говорила она по-деловому.

Она принадлежала к тем ярким девушкам, которые вынуждены держаться достаточно холодно, особенно в таких местах, как этот сквер.

– Салим, – ответил он.

«И не говори ей больше ничего», – напомнил он себе.

Глядя в ее глаза, он чувствовал, как с него слетает броня.

– Итак, Салим, давно ты здесь? Я тебя раньше не видела.

Ему хотелось, чтобы она еще раз произнесла его имя.

– Несколько недель… Но я живу не здесь.

Ему вдруг стало стыдно, ведь она могла подумать, что он спит в парке.

Он отхлебнул воды из бутылки.

– Да? А где ты живешь?

Салим сделал еще глоток, чтобы оттянуть время, а сам лихорадочно соображал. «Хороший вопрос», – подумал он и перевел разговор на другую тему.

– Как тебя зовут? – вкрадчиво спросил он.

Помолчав, она заглянула в свою папку-планшет и лишь потом ответила:

– Роксана.

Вопрос ей явно не понравился.

– Роксаана?

– Нет. Р-о-к-с-а-н-а, – четко произнесла она.

– Но это же афганское имя! Роксаана, – повторил он с улыбкой.

– Это мое имя. Мое греческое имя, – сказала она, поджав губы.

– Но ты ведь знаешь, что Искандер… То есть Александр Македонский… Так вот, он женился на девушке из Афганистана. Ее звали Роксаана. Как тебя, – пояснил Салим.

Он радовался возможности показать, что немного знает историю. Судя по ее виду, она жалела, что подошла к нему, но решила проявить терпение.

– Я – не та девушка. Меня зовут Роксана. И хватит о моем имени. Скажи мне, Салим, ты хочешь остаться в Греции или ехать дальше?

– Никто не хочет оставаться в Греции, – медленно произнес Салим.

Роксана не удивилась, услышав это. Она была не такой наивной, как большинство ее сверстниц.

– И куда ты хочешь добраться?

– В Англию, – вздохнул Салим, – у меня там тетя.

Произнесенная вслух, его цель показалась невообразимо далекой.

– В Англию, – кивнула Роксана, глядя на других беженцев, – да, многие пытаются попасть в Англию.

– В Греции красиво, но мы тут никому не нужны.

– Это маленькая страна. У правительства нет денег, чтобы помогать всем.

– Но вы… Вы же помогаете и раздаете еду.

– Мы делаем это сами, а не от имени правительства.

Роксана не стала распространяться об убеждениях и идеологии. Не для этого она пришла. О том, во что она верила, красноречиво говорила ее сдержанность и присутствие здесь. Рядом с ней Салим чувствовал, что не может связать двух слов.

– Вы не согласны с правительством?

Он немного боялся. Там, откуда он приехал, было, мягко говоря, опасно открыто не соглашаться с линией, которой придерживается правительство. Роксана, юная и смелая, понравилась бы его отцу.

– Мы считаем, что людям нужна достойная жизнь. Мы знаем, что происходит, когда люди приезжают в Грецию. И нам кажется, что все нужно делать иначе.

– Люди не могут просить здесь политического убежища. Чем Греция отличается от других стран? – Салима с самого начала напугали истории мальчиков из сквера.

Он боялся, что вся Европа окажется такой же: мертвой зоной, по которой течение будет бесконечно носить его семью в вечном страхе, что их депортируют обратно в Афганистан. Бесприютная жизнь изнуряла душу и тело. Но встреченные здесь афганцы рассказывали и другое – истории про лучшие места. Страны, спрятавшиеся в глубине Европы, не воротили нос от беженцев, как Турция и Греция. Там – в Германии, Нидерландах и Швеции – афганцы получали шанс начать жизнь заново.