Книга Слезы темной воды, страница 39 – Корбан Эддисон

Заговорила Эрика Ватсон:

– Адмирал нам рассказал, что вы беседовали с ним о религии.

Пол кивнул:

– Иногда мы произносим монологи, чтобы заставить объект как-то проявить себя. Мой лингвист дал мне кое-какие советы, но я импровизировал. Ибрахим заинтересовался тем, что я знаю Коран. Я бы не сказал, что это был разговор о религии per se ^[26]. Скорее об истоках зла.

Ватсон что-то записала, а потом опять посмотрела в камеру:

– И какие впечатления у вас остались от этой беседы?

Пол вздохнул:

– У меня создалось впечатление, что он полностью осознает моральную сторону своих поступков. Если я не ошибаюсь, он находит им какое-то объяснение. Такова человеческая природа. Никто намеренно не лишает себя совести. Мое предположение – и это только предположение – таково: для него в этом деле есть нечто большее, чем деньги.

Ватсон вскинула брови:

– Хотите сказать, его толкает идеология?

Пол ловко обошел ловушку:

– Сомневаюсь. Борцы за идеи их не скрывают, даже наоборот. Тут я могу только догадываться, но готов поспорить, что у него есть личные мотивы.

Ватсон спросила с откровенным скептицизмом:

– И какие личные мотивы, позвольте узнать, могут быть у такого человека, как он?

Пол ничуть не смутился:

– Самые мощные мотивы – это любовь, преданность, ненависть и месть. Или любое их сочетание.

– Вы выставляете его романтиком, – вставил адмирал Принс. – Этакий сомалийский Джек Воробей. В реальном мире пираты – hostis humani generis, враги всего человечества.

– Может, он и враг, – заметил Пол, – но от этого он сам не перестает быть человеком.

Редман заскрежетал зубами:

– Я согласен с адмиралом Принсом. Думаю, агент Деррик слишком уж превозносит Ибрахима. Этот человек – пират. Он приставлял автомат к голове капитана Паркера и прострелил потолок парусника. Он угрожал убить восемнадцатилетнего парня, если его семья не соберет для него пять миллионов долларов. Я не верю ни единому его слову. И вам советую.

– Капитан Редман, – сказал Гордон Талли, – я ценю вашу объективность. Сомневаюсь, что кто-либо из присутствующих станет спорить с вашей оценкой характера Ибрахима. Но как, по-вашему, мы должны поступить?

Редман ответил прямо:

– Сэр, я прошу разрешения вывести из строя парусник. Мы можем сделать это под прикрытием темноты и обставить все так, будто винт застрял в мусоре. Как только Ибрахим поймет, что не сможет уйти, он откроет карты.

Глаза Талли впились в него через экран монитора:

– Вам не приходило в голову, что в его картах может быть расстрел одного из заложников?

Когда командир «морских котиков» замешкался с ответом, снова вклинился Пол:

– Сегодня утром я бы согласился с капитаном Редманом. Переговоры требуют времени, и повреждение парусника казалось наиболее подходящим способом выиграть время. Но Ибрахим открыл нам дверь. Если я прав насчет его мотивов, мы можем добиться своего без тактических действий.

Советник по нацбезопасности покосился на камеру:

– Вы же не предлагаете, чтобы мы отпустили пиратов с деньгами? Это не только пойдет вразрез с политикой Соединенных Штатов, но и окончательно лишит мой прагматический разум веры в справедливость.

Пол покачал головой:

– Я предлагаю сделать все, чтобы освободить заложников. А потом можно будет взяться за Ибрахима и его банду. – Он помолчал. – В молодости Юлий Цезарь попал в плен к пиратам в Средиземном море. Они захватили его вместе с кораблем и стали требовать выкуп. Он сделал так, чтобы им заплатили, но, как только оказался на свободе, собрал отряд и призвал к ответу преступников. Насколько я понимаю, это самый безопасный подход.

Талли язвительно рассмеялся:

– Я всю жизнь прожил в Вашингтоне и ни разу не слышал, чтобы случай с Юлием Цезарем предлагали как прецедент. Но я вас понимаю. Аманда, что у нас по юридической части?

– Пока мы находимся в море, все хорошо, – ответила Вулф. – Если они достигнут берега, будет сложнее. ООН позволяет задержать их на территории Сомали. Но мы не хотим разозлить правительство. Мы много работаем над тем, чтобы выборы в следующем году прошли как полагается.

– При всем уважении, сэр, – вставил Редман, изо всех сил стараясь оставаться учтивым, – а что если агент Деррик ошибается? Что если все это – хитрость и Ибрахим не собирается отпускать Паркеров в море? После того как он связался с семьей, прошло несколько часов, а парусник до сих пор движется в сторону Хобьо. Если бы я решил предать своих боссов-преступников, я бы бежал от них как можно дальше.

– Пол? – вопросительно произнес Талли, переведя на него взгляд.

– С этим я согласен, – признался Пол. – Не могу объяснить. Могу говорить только то, что мне подсказывает чутье. Думаю, он играет честно.

Талли что-то записал в блокнот и снова посмотрел в камеру:

– Фрэнк, ваше беспокойство объяснимо. Но я не вижу ничего плохого в том, чтобы предоставить семье свободу действий. Вы будете следить за переговорами. Если что-то пойдет не так, мы всегда можем обездвижить парусник.

Редман мигнул:

– Сэр, если мы отдадим контроль семье, вернуть его будет очень трудно. Вмешается человеческая природа.

– Вероятно, – согласился Талли, – но эта тропа еще не хожена…

– Прошу прощения, мистер Талли, капитан Редман, – заговорил Мастерс, – но я вижу что-то странное на GPS. – Он снял с ремня переговорное устройство и поднес ко рту. – Мостик, это капитан. Проверьте по радару и подтвердите курс и скорость движения «Возрождения».

Пол посмотрел на экран на стене и сразу увидел несоответствие. Когда совещание начиналось, три военных корабля и парусник шли в одном направлении. Теперь курс парусника слегка отклонился к западу, а скорость увеличилась более чем на один узел.

– Капитан, – произнес бестелесный голос, слегка растерянный, – парусник идет на двести девяносто восемь градусов, сорок девять минут, на скорости семь целых три десятых узла. Шел на триста двадцать девять градусов на шести узлах, когда я проверял в последний раз. – После паузы он продолжил: – Вахтенный офицер говорит, что яхта уже не буксирует лодку.

Все взгляды в каюте адмирала и в конференц-зале в восьми тысячах миль от нее обратились на Мастерса.

– При таком курсе и такой скорости где и когда «Возрождение» достигнет берега? – спросил он.

Ответ последовал спустя несколько секунд:

– При данном курсе и скорости, если не вмешается течение, парусник достигнет берега в двадцати четырех милях к северу от Могадишо приблизительно в семнадцать ноль-ноль по восточноафриканскому времени четырнадцатого ноября.