Онлайн книга «Спасая Амели»
|
– Ты понятия не имеешь о том, что такое война, – попыталась образумить ее Рейчел. – Мы не хотим воевать, но не станем проигрывать тем, кто нам ее навязал! Берлинские женщины шили полотняные мешки. Мужчины и мальчики наполняли их песком, сотнями укладывая у основания домов, чтобы смягчить последствия взрыва. Правительственные учреждения раздавали противогазы – только для арийцев, – но ни женщин, ни детей не эвакуировали. Рейчел надеялась, что бахвальство Гитлера о том, что ни британские, ни французские самолеты никогда не появятся над немецкими городами – правда. И потом начала гадать: а не пожалеет ли она об этом? Может быть, лучше надеяться на то, что этих безумцев выкинет ударной волной из Рейхстага? В газетах напечатали график отключения электричества. И только белые бордюры помогали передвигаться по темным улицам. Но Рейчел больше не гуляла после заката. Даже в театры перестала ходить, хотя двери там по-прежнему были открыты. Она собрала свои вещи и готова была ехать в США в ту же секунду, как только отец вернется из Франкфурта. Единственной, с кем девушка поддерживала связь с тех пор, как стала свидетельницей того, что детей куда-то увозят в фургоне, была Кристина. Рейчел позвонила ей в субботу, намереваясь сказать, что готова сделать все возможное для Амели, но тут же повесила трубку, когда к телефону подошел Герхард. «Если Герхард уже вернулся, где же мой отец?» Все утро и весь воскресный день девушка мерила шагами гостиную, расположенную между ее комнатой и комнатой отца. Рейчел снова и снова репетировала свои реплики: о чем она его спросит, что скажет, чтобы не выдать Кристину и Амели. Отец не может быть частью этого кошмара. Он точно знает, как поступить. И они должны немедленно уехать… пока еще можно это сделать. Отец вернулся ближе к ужину, когда Рейчел уже извелась от беспокойства. Ни об ужине в ресторане, ни о походе в театр не могло быть и речи. Он пожаловался, что очень устал с дороги, спросил, не возражает ли она, если ужин накроют в гостиной. – Нисколько. Я сама с радостью поем в номере. – Рейчел сдерживала эмоции, но видела, что переигрывает – отвечает слишком беспечно. – Мы должны поговорить о том, когда вернемся домой, – чем скорее, тем лучше! Отец сделал заказ и устало опустился на диван. – Моя дорогая, ты понятия не имеешь о том, какой сложной выдалась эта поездка. Война… нельзя сказать, что она началась неожиданно, но все же… Я рад, что ты дождалась меня здесь, в Берлине. Это… – Он сглотнул. – По крайней мере, что-то… – Ты заболел? Профессор отмахнулся от ее предположения. – Просто… слишком много мнений, да еще все эти приготовления к конференции в Эдинбурге. И разочарование. Так мало сотрудничества между народами. Напряжение между монархами… – Он закрыл глаза. – В конечном счете все хотят от евгеники одного и того же, но боятся действовать заодно с Германией, опасаясь реакции мирового сообщества. Они не понимают: мы стоим на краю пропасти! – Мы в эпицентре войны! – воскликнула Рейчел. Отец снова отмахнулся. – Война вот-вот закончится. Франция, Британия – им не сравниться с Германией. Они вскоре увидят это и образумятся. Как и Польша. Рейчел ушам своим не верила. – Боюсь, отец, я разделяю мнение людей, с которыми ты встречался. И тоже не понимаю. Он потер переносицу. – Чего? Чего ты не понимаешь? Рейчел устроилась в глубоком кресле напротив отца и подалась вперед. – В пятницу, в тот день, когда фюрер объявил Польше войну… – Он сказал «контрнаступление». Она не обратила внимания на слова отца. – Я увидела кое-что, что чрезвычайно меня встревожило, и надеюсь, что это не то, о чем я подумала. Профессор открыл глаза. – О чем ты говоришь? – Я ходила по магазинам. А когда ждала трамвая, увидела, как фургон, окна которого были выкрашены в черный цвет, остановился возле приюта для детей-инвалидов. – Вероятно, детей повезли на экскурсию. – Я не говорила, что их куда-то увозили. С чего ты решил, что они вообще куда-то поехали? Отец вновь отмахнулся, но Рейчел заметила, как напряглась его спина. – Просто предположил. Ты же сказала, что был фургон. – На самом деле… В дверь постучали. Рейчел вздрогнула. – Входите! – пригласил доктор Крамер, явно испытывая облегчение и взбодрившись при виде официанта, который вкатил столик с ужином. Как только они принялись за еду, Рейчел продолжила прерванный разговор: – Ты прав, отец, детей погрузили в фургон. Но мне кажется, их повезли не на увеселительную прогулку. Женщина-воспитатель сказала, что они отправились на лечение. На какое такое лечение могут везти целый фургон детей-инвалидов? Причем инвалидов с различными патологиями? – Откуда я знаю? Это могут сказать только их лечащие доктора. Но Рейчел не отставала. – На балу я слышала, как герр Гиммлер рассуждал о тех, кто в случае войны станет обузой для общества Германии – о тех, кого рейх с трудом содержит в мирное время, но не сможет содержать во время военных действий. Что он имел в виду? Отцу явно не нравился этот поворот. – Откуда мне знать, о чем он думал? Рейчел, ты все принимаешь слишком близко к сердцу. – Но в этом и заключается суть евгеники, разве нет? Избавить сильных от слабых. – Да, конечно. Но тебе не стоит волноваться. Ты – идеальный экземпляр. – Он подмигнул, как будто отпустил удачную шутку. – Как? Как они будут это делать? – Дела Германии – это ее личные дела. Равно как и то, что делает Америка, касается только Америки. Мы делимся результатами исследований, от этого обе стороны только выигрывают, но мы не диктуем друг другу политику в области медицины. – Однако я слышала… – Сплетни? Никогда не верь пустым разговорам. Ты должна бы уже это понимать! Важно то, что Германия сейчас находится в состоянии войны, и все ресурсы она бросает на своих солдат. Нам очень повезет, если герр Гитлер продолжит финансировать исследования доктора Фершуэра. Рейчел открыла было рот, но отец не дал ей ничего сказать. – Мы в большом долгу у Германии и доктора Фершуэра. Неужели ты не понимаешь, что евгеника может помочь искоренить такие болезни, как туберкулез, полиомиелит? – Но не ценой жизни других людей. Нельзя оправдать… – Для достижения великой цели иногда приходится идти на большие жертвы. Все должны чем-то жертвовать и вносить свой вклад. Рейчел была настолько расстроена, что не нашлась, что ответить. |