Онлайн книга «Спасая Амели»
|
– Скажи… – начала Лия, не поворачиваясь. Рейчел ждала. – В том Институте во Франкфурте… они когда-нибудь… тебе когда-нибудь делали операцию? – Какую? – Какую угодно. – Не помню. – Ты оставалась там надолго? На пару дней? На неделю? Дольше? К тебе никогда не применяли анестезию, не помнишь? – Нет. Визит к врачу всегда занимал часа два-три; каждые два года – обычные осмотры, иногда слишком тщательные. А потом обед с врачами в дорогом ресторане или ужин и поход в театр. Поход в оперу – с отцом и доктором Фершуэром или с этим ужасным доктором Менгеле. Они всегда были очень милы – очень предупредительны. Откровенно ласковы. Мне было все равно. Я ненавидела, когда мне указывали, куда ехать. А что? Лия замерла. – В чем дело? Когда Лия повернулась к сестре, ее лицо было белее мела. Рейчел отпрянула. Сестры не сводили друг с друга глаз. Рейчел не могла понять, что произошло. Неужели с Лией в Институте сделали что-то ужасное? Неужели именно поэтому у них с мужем никогда не будет детей? – Что с тобой там произошло? Лия открыла было рот, чтобы ответить, но слова не шли с языка. – Лия! – Рейчел потянулась к сестре, но тут обе вздрогнули от резкого стука в дверь. Рейчел схватила свою чашку с блюдцем и спряталась в шкафу. 43 Лия пыталась унять бешено колотящееся сердце. Она прижала ладони к щекам. Вновь раздался стук в дверь. – Фрау Гартман! Лия вздохнула и распахнула дверь. – Шиф Шраде! Я… мы вас сегодня не ждали. – Она лихорадочно пыталась припомнить, не забыла ли чего-нибудь… Может, бабушка о чем-то упоминала? Или намекал курат Бауэр? «Новых беженцев не было – пока!» – Сюрприз – подарок от вашего приятеля-журналиста, который снимает у вас дом. – Лесничий подмигнул. – Подарок? – Отойдите в сторонку – нужно место! – И он втащил в кухню норвежскую ель. – Елка? – Ja! Ja! Рождественская елка! Герр Янг сказал, что это самое меньшее, чем он может отблагодарить свою благодетельницу за то, что она позволила ему остановиться в ее доме. А еще он просил вам передать, что надеется скоро вернуться – за очередной сенсацией, над которой работает для американской газеты. – Какая красивая! В невысоком дверном проеме появилась бабушка. Она всплеснула руками, прижала их к груди. – Елка! Рождественская елка! Ой, Шиф Шраде, как мило с вашей стороны! – Не меня благодарите. – Давай поставим елку у тебя в комнате, Лия? Когда Фридрих очнется, первое, что он увидит, – ель. Шиф Шраде засмеялся, глядя на Лию. Она зарделась. – Nein, фрау Брайшнер, по-моему, елка будет не первым, что он увидит. – Лесничий тряхнул поклажей. – Показывайте дорогу. * * * Как только лесничий ушел, бабушка позвала Рейчел, Ривку и Амели из тайника на чердаке, чтобы девочки пришли посмотреть на елку, а потом вновь отослала Рейчел на чердак – за коробкой с украшениями. Когда Рейчел вернулась, бабушка обхватила Ривку за плечи. – Похоже, ты раньше никогда не наряжала елку? Ривка медленно покачала головой. – Тебе понравится! – заявила бабушка. Амели, впитывая в себя происходящее, захлопала маленькими ладошками и стала танцевать. Бабушка засмеялась. Но у Ривки был такой вид, как будто ее заставили есть свинину вопреки ее еврейскому воспитанию. – Как чудесно пахнет! – Рейчел провела пальцами по душистым веткам, отчасти радуясь тому, что Ривку елка не впечатлила. «Возможно, такие мелочи и дадут ей понять, что между ней и Джейсоном пропасть». – Лучше дождаться, когда придут дети, – посоветовала Лия. Она была бледнее, чем обычно. – Дети? – Рейчел округлила глаза. У нее в голове не укладывалось, что можно взять еще кого-то из беглецов. – Klopfelsingen – давняя традиция альпийской детворы, когда они ходят по домам и поют песни, – объяснила ей Лия. – Я буду ходить с ними. И вы можете послушать, но так, чтобы вас никто не увидел. Нам не нужно, чтобы дети заметили, как из-за занавесок смотрят любопытные глаза. – Тут еще кое-что, – таинственно прошептала бабушка и пальцем поманила всех на кухню. – Идите посмотрите, что еще принес Шиф Шраде – очередной подарок от твоего молодого человека. Бабушка улыбнулась Рейчел, а та подумала: «Неужели она наконец-то простила мой проступок на рождественской ярмарке?» – Карп! – взвизгнула Рейчел, глядя на барахтавшуюся в металлическом тазу рыбу. – Ой, у меня весь пол будет мокрый! – засмеялась Хильда. – Карп на Рождество! – удивилась Лия. – Мы целых три года не ели карпа. Старушка усмехнулась. – Пусть плавает до сочельника. – Она обняла Амели. – А вы, юная леди, сможете каждый день приходить и смотреть на него. Амели, личико которой сияло от счастья, как будто она поняла каждое сказанное слово, протянула ручонки вверх и погладила ямочки на бабушкиных щеках, которые появлялись всегда, когда та улыбалась. * * * Джейсон уже устал от Рождества, а может, истосковался по празднику. Он и сам не мог решить, какие именно чувства испытывал. Знал одно: встречая Рождество вдали от семьи, в городе, где идет война, где нет подарков, а рацион скуден, чувствуешь себя более одиноко и безрадостно, чем во время любого другого праздника. Немцы просто помешаны на рождественской елке – даже больше, чем американцы. И не имеет значения, насколько беден стол, насколько нуждаются, насколько отчаялись люди, они все равно находят способ украсить елку у окна. Но согласно правилам светомаскировки не должно быть видно даже тени, все шторы должны быть плотно задернуты. Никаких мерцающих свечей, никаких электрических лампочек ночью. И было в этом что-то еще более тоскливое, более холодное, как если бы этих елей за окнами не было вообще. Поэтому Джейсон выбрал командировку в Оберндорф, в Stille Nacht [42], где впервые был исполнен этот рождественский гимн. Янг испытывал ностальгию – чувство, проявления которого он старательно избегал вот уже много лет. Но в этом году, сидя в темноте и больше не в силах мириться с ненавистью к нацистам и их пропаганде, в особенности потому, что Рейчел с Амели находились в том месте, куда он не решался наведаться, Джейсон почувствовал, что просто должен куда-то уехать. |