Книга За десять минут, страница 36 – Кьяра Гамберале

Ей нужен мужчина, который интуитивно знает о ней больше, чем она о себе.

Тебе нужен я, Магу.

Если не так, то почему ты упала и не можешь подняться с тех пор, как я уехал в Дублин, а потом в Нью-Йорк?

Примирись с этой правдой. Давай перестанем напрягаться, лезть из кожи вон, страдать, пытаясь сделать наш брак идеально счастливым. Пусть жизнь идет своим чередом. Давай не мешать ей. Не существует идеально счастливых браков. У всех случаются измены и разочарования, но все стараются с этим примириться, преодолевают, как могут, и пары сохраняются. Жизнь слишком коротка, чтобы тратить время на ее улучшение. Пусть она будет такой, какая она есть… Да?

2 января, среда рассвет 7:38 – закат 16:50

Кармин Пизакане был человеком, излучающим миролюбие, спокойствие и просветленность. Беседа с ним доставляла мне необъяснимое удовольствие, какую бы тему мы ни затронули, будь то победы и поражения «Интера» или последний концерт Брюса Спрингстина ^[24]. Но только не сегодня.

Предстоящий разговор меня тревожит, я крайне напряжена.

Кармин Пизакане внимательно смотрит на меня, смотрит мне прямо в глаза, восседая в кресле за письменным столом. Молча. Переводит взгляд в сторону открытого окна, откуда доносятся веселые возгласы ребят, играющих в футбол. Среди них выделяется Ато.

– Он кажется таким счастливым после рождественских праздников. Он сказал, что уже и не помнит такого счастливого Рождества, как в этом году. Так и сказал – счастливого Рождества.

Я рада, что доктор Пизакане произнес имя Ато, первой не решалась затронуть эту тему, а терпеть напряжение больше не могла.

– Что произошло, доктор Пизакане?

– Ничего, Кьяра, ничего серьезного, успокойтесь, – следует ответ, который я уже слышала несколько дней назад по телефону.

– После вашего телефонного звонка я очень беспокоюсь.

– У меня тоже есть беспокойство насчет судьбы Ато. Я хотел бы с вами об этом поговорить. Вы прекрасно знаете, что Город Молодых Людей принимает подростков от двенадцати лет и заботится о них до совершеннолетия. Дальше каждый из наших воспитанников прокладывает себе дорогу сам, то ли он отправляется в центры беженцев и иммигрантов под опеку определенных государственных служб, то ли ищет работу, жилье и пытается самостоятельно адаптироваться в обществе, то ли… По-разному складываются судьбы ребят. Иногда мы их теряем из виду, продолжая молить Бога о том, чтобы он не дал им свернуть с правильного пути.

– Да…

– Ато скоро исполнится девятнадцать лет. Он до сих пор находится в стенах нашего дома, потому что мы хотим дать ему возможность окончить лицей.

– Да…

– Но существуют определенные правила для жителей Города Молодых Людей. Например, участвовать в еженедельных сборах-ассамблеях и решать многие вопросы самоуправления, заниматься общественными делами и прочее. В первую очередь это касается лидера братства.

– Да…

– Ато был избран мэром Города Молодых Людей третий раз подряд, и своими личными качествами он соответствует этой должности.

– Да…

– Но в последнее время он часто отсутствует, не приходит на собрания, не участвует в мероприятиях. Во время рождественских праздников он ни разу не появился у себя дома.

– Извините, это я виновата.

– Нет, в этом никто не виноват. Но правила есть правила. Настало время, когда Ато должен сделать выбор: то ли он остается гражданином Города Молодых Людей, то ли покидает стены нашего дома.

– То есть он должен либо зайти, либо выйти, но не должен стоять в дверях и заслонять проход… – подумала я вслух, повторяя слова Сумасшедшей.

– Что? – удивился Пизакане.

– Да так, ничего, мысли вслух.

– Кьяра, – вдруг заговорил Пизакане твердым голосом, – решайтесь. Вы готовы забрать Ато к себе, хотя бы до окончания его учебы в лицее?

– Ато? К себе?

– С тех пор как он начал бывать у вас, я вижу большой прогресс в его психоэмоциональном состоянии. Он стал более открытым, спокойным, постепенно уходит его боль… Именно благодаря вам… Видимо, и вы уже привязались к нему?

– Вы правы. Между нами действительно установилась дружба, а главное – доверие. Вы знаете, что произошло со мной в последний год… Ато тоже знает. Мы делились нашей печалью, поддерживали друг друга, может, именно благодаря этому возникло доверие между нами.

– Ваша связь станет еще крепче, если Ато переедет к вам жить. Я понимаю, что это связано с дополнительными материальными расходами…

– Нет, это меня не пугает, – возразила я. – Он взрослый парень, самостоятельный. Заботиться о нем не так трудно, как, скажем, о малолетнем ребенке. Но все равно это большая ответственность.

– Это огромная ответственность. Ответственность, как за собственного сына. Вы меня понимаете, Кьяра?

3 января, среда рассвет 7:38 – закат 16:51

– И я ответила «да», доктор.

– Это действительно большая ответственность.

– Вам это покажется странным, но в какой-то момент беседы с Пизакане я засекла время, и его окончательный и решающий вопрос о судьбе Ато пришелся именно на конец десятой минуты. И я успела сказать «да». Невероятно. Это были мои самые важные «десять минут» на протяжении всей игры.

– Я повторяю: это большая ответственность.

– Вы только это хотите сказать?

Мой вопрос возник не случайно, по взгляду психолога я поняла, что вместо слов «это большая ответственность» она хотела сказать «это чудесно, это правильно».

– Знаете, доктор, на самом деле решение взять к себе Ато возникло не во время разговора с Пизакане. Оно пришло гораздо раньше, спокойно, незаметно, без мучительных сомнений. Еще когда я впервые пришла в Город Молодых Людей и познакомилась с Ато.

– Правильно.

– Иногда не нужно прикладывать чрезмерные усилия, чтобы впустить в свою жизнь человека. Он уже вошел в твою жизнь, только ты этого не замечал.

– Правильно.

– И не нужно прилагать нечеловеческие усилия, чтобы отпустить человека, потому что он уже ушел из твоей жизни, ушел незаметно для тебя.

– Вы говорите о вашем муже?

– Да. Когда на Новый год в Викарелло он предложил оставить все как есть, не прилагать никаких усилий, чтобы изменить жизнь, чтобы измениться самим, я наконец поняла, что все кончено. Я вдруг почувствовала, что не могу дышать, как будто кто-то сильными руками зажал мне горло и перекрыл дыхание.