Книга Тайники души, страница 26 – Линн Остин

– Не хочу я никакого единственного! Я хочу быть журналисткой, такой же бесстрашной, как Нелли Блай! Хочу разоблачать несправедливость и порок и менять мир, совсем как она!

Мне было четырнадцать, когда Нелли Блай исполнилось двадцать три и она притворилась сумасшедшей, чтобы попасть в женский приют для умалишенных и провести там журналистское расследование. Ее статья позволила ей получить работу в «Нью-Йорк уорлд» – так началась ее карьера отважной журналистки.

Я обожала читать ее разоблачительные статьи! Нелли прикидывалась желающей продать ребенка незамужней женщиной, исследуя мир торговцев детьми, вором, чтобы увидеть изнутри нью-йоркскую тюрьму, и так далее.

В том возрасте, когда большинство женщин были лишь послушным орудием в руках мужей, Нелли была независимой девушкой, бросившей вызов мужскому миру. Она доказала, что ничем не хуже сильной половины человечества, а может быть, даже и лучше!

Но мою мечту стать такой же храброй журналисткой придется немного отложить.

Той осенью, как и велел отец, я продолжила обучение, готовясь стать учительницей. Я училась второй год, когда Нелли Блай пережила одно из самых ярких событий в своей жизни. Девушка совершила кругосветное путешествие, решив побить рекорд героя романа Жюля Верна «Вокруг света за восемьдесят дней». На протяжении двух с половиной месяцев весь мир, затаив дыхание, следил за ее приключениями. Через семьдесят два дня, шесть часов, одиннадцать минут и четырнадцать секунд Нелли возвратилась в Нью-Йорк! Она стала одной из известнейших женщин планеты. Я хотела во всем походить на нее!

Мой любимый преподаватель, мистер Герман, знал, как я восхищаюсь Нелли, и всегда отдавал мне свой экземпляр «Нью-Йорк уорлд», как только заканчивал его читать. Я собирала вырезки статей Нелли и исписала множество тетрадей своими воображаемыми приключениями. Если я не писала, то читала, поглощая одну книгу за другой. Мистер Герман не успевал мне их давать.

– Ты моя лучшая ученица, Бетти, – сказал он мне как-то раз, когда я возвращала недавно прочтенную «Гордость и предубеждение», – но я сомневаюсь, сможешь ли ты учить? Честно говоря, ты такая маленькая и так тихо разговариваешь. Боюсь, твои ученики примут тебя за свою.

Таким способом мистер Герман вежливо намекал на то, что я до смешного мала ростом и болезненно застенчива и что толпа деревенских детей просто сотрет меня в порошок.

– На самом деле я не хочу быть учительницей, мистер Герман, – наконец призналась я. – Это было решение моего отца. Я всегда мечтала стать отважным репортером, как Нелли Блай!

Прежде чем ответить, он подумал.

– Должен отметить, что это также весьма нелегкая профессия для такого… сдержанного человека, как ты.

Он мог бы добавить «для такого невинного», «наивного» или «шарахающегося от собственной тени». Да, с одной стороны, я обожала читать об открытиях Нелли Блай, но, с другой, если бы мне довелось пережить приключение, я бы упала замертво.

Мистер Герман, должно быть, заметил, что мои глаза налились слезами, а подбородок задрожал, и быстро добавил:

– Пойми меня правильно, Бетти. Мне очень нравится читать то, что ты пишешь. Твои сочинения на порядок выше сочинений твоих сокурсников. Я просто не уверен, что журналистские расследования тебе по плечу.

– Иногда я пишу стихи, – выпалила я.

Он мягко улыбнулся и произнес:

– Прекрасно. Именно поэтому мне легче представить тебя второй Элизабет Барретт Браунинг ^[12], чем Нелли Блай.

– Если хотите, я дам вам почитать свои стихи…

– Сочту это за честь!

Но мне так и не представилось возможности показать преподавателю свои стихи, как, впрочем, и стать учительницей, не говоря уже о журналистке! В тот год заболела моя мать и отец заставил меня бросить учебу и вернуться домой, чтобы заботиться о матери и вести домашнее хозяйство.

К тому времени Лидия уже работала продавщицей в галантерейном магазине в Дир Спрингсе. Отец не желал отказываться от ее зарплаты, которую она приносила еженедельно.

На самом деле я не уверена, что Лидия хоть что-нибудь делала на работе. Владелец магазина поставил ее за прилавок и велел улыбаться, и другой галантерейный магазин вскоре разорился. Каждый торговец или сын фермера, случайно заходившие в магазин, мгновенно влюблялись в мою сестру и немедленно принимались покупать все, что бы она ни предложила. Если бы Лидии приказали продать ясным летним днем сто зонтиков, к полудню не осталось бы ни одного! Для магазина она была просто находкой, и владельцу это было прекрасно известно.

Я была не против жить дома и заботиться о матери. Ей нравилось, когда я читала вслух, если она не спала. Когда же мать дремала, у меня было время заняться своими делами, после того как я приготовлю еду и переделаю работу по дому.

Иногда мне становилось одиноко, но Лидия не уставала развлекать меня каждый вечер, пересказывая городские сплетни. Она так живо описывала все, даже что-нибудь простое, как она, например, продавала ткань брюзгливой старухе Миртл Барстоу, что я смеялась до упаду. А затем сестра часто спрашивала:

– Ты сегодня писала стихи, Бэтси? Ты обязательно должна мне что-нибудь прочесть!

Лидия поощряла мою мечту стать писательницей.

Большинство моих стихотворений зачастую описывали тот ограниченный мирок, в котором я жила: преображение садов со сменой сезонов, синешеек, бурундуков, поедающих зерно, специально для них рассыпанное, самку оленя и ее детенышей, пьющих из нашего пруда по вечерам.

Но однажды вечером Лидия переписала своим красивым почерком пару моих стихотворений и убедила меня отправить их в журнал.

– Если ты не пошлешь их, я сама это сделаю, не сойти мне с этого места! – воскликнула сестра и для пущего эффекта притопнула ногой.

Работая в магазине, Лидия набралась жаргонных выражений, таких как «не сойти мне с этого места» или «вот те на!», и любила оснащать ими свою речь.

Наконец я сдалась. Лидия помогла мне составить сопроводительное письмо, такое же уверенное и хладнокровное, как и она сама, а не виноватое и смиренное, как написала бы я в своей обычной манере.

Как всегда, мы сцепили мизинцы на удачу и отослали письмо. К моему большому удивлению, «Гарден мэгэзин» опубликовал одно из стихотворений и меня просили присылать еще.

Мы с сестрой ликовали, обнимались и танцевали. Оплатой за мои стихи были два бесплатных номера журнала, но мне было все равно. Я была невероятно взволнована, впервые увидев свою работу напечатанной!

На следующий день Лидия принесла еженедельную газету «Дир Спрингс ньюз». Она улыбнулась разносчику газет, и он дал ей экземпляр бесплатно.

– Вот, это тебе! Ты просто обязана написать что-нибудь для этой газеты!