Онлайн книга «Ярость и рассвет»
|
– Я забыл мою манкалу в комнате. – Думаю, мы сможем найти одну для вас. Тарик с виноватой улыбкой отрицательно покачал головой. – Зорая – очень темпераментная птица, существо привычки. Скажите, где я могу к вам присоединиться, и охранник покажет мне, как туда пройти. Взгляд капитана аль-Хури пробежал по лицу Тарика. – После того как лошадей оседлают, их будут ожидать на дорожке у королевских конюшен. Тарик, кивнув, сделал жест в сторону охранника. – Тарик Имран аль-Зияд? – Да, капитан аль-Хури? – Эта конкретная манкала действительно настолько важна? Тарик усмехнулся, его серебристые глаза сияли. – Да, если я собираюсь выиграть. * * * Шарзад остановилась перед каллиграфическими надписями, изучая замысловатый наклон и тонкие росчерки в каждом из мазков художника. Чернила множества разных цветов кружились по пергаменту, даруя жизнь словам на странице. Над ней тонкие потоки света лились сквозь все окна купола Большой галереи, сверкая серебром и золотом. Позолоченные лучи, образуя ореол, тянулись через весь купол к девяти карнизам, каждый выступ которых соединялся с желто-дымчатой мраморной колонной высотой от потолка до пола. – Эта надпись совершенно нечитаемая, – пожаловалась Деспина, глядя через плечо Шарзад. – Я думаю, это очередное стихотворение о любви, – улыбнулась Шарзад. – В чем смысл учиться так красиво писать, если никто не может расшифровать твои слова? – В них выражение чувств. Полагаю, это эмоциональное состояние художника, начертавшего стих. – Так, значит, стихотворение сделало его безграмотным? Шарзад рассмеялась, и мелодичный звук вознесся к куполу, отражаясь от карнизов обратно к каменному полу. – Вы очень громко смеетесь – будто вы единственная в этом мире, – прокомментировала ее реакцию Деспина. Шарзад поморщила нос. – Забавно. Моя сестра говорит что-то очень похожее. – Полагаю, вас это не сильно волнует. – Почему? Ты бы предпочла, чтобы я перестала? – поддразнила она. – Нет, – сказал Халид, войдя в Большую галерею. – Я бы этого не хотел. – Сеид, – поклонилась Деспина. Он кивнул ей в ответ. – Я не могу поддержать Деспину. Но ты действительно слишком громко смеешься. Надеюсь, никогда не прекратишь делать так. Деспина опустила подбородок к груди и улыбнулась, молча заспешив покинуть Большую галерею. Шарзад внимательно смотрела на Халида, борясь с всплеском эмоций. Ее горло сжалось, а злость угрожала вылиться штормом слов, которых он не заслуживал услышать. Потому что он не заслуживал знать ее самые тайные мысли. Ее подлинные желания. То, как она беспокоилась о нем. И как мало это должно было значить. «Утешайся своими секретами, ибн аль-Рашид. Потому что я тебя не утешу». Шарзад вздернула подбородок и повернулась в сторону выхода. Халид поймал ее за локоть, когда она проходила мимо. – Я стучался в твою дверь прошлой ночью, – начал он. Ее сердце, вздрогнув, замерло. – Я была уставшей. – Она отказывалась смотреть в его сторону. – И злой на меня, – мягко сказал он. Шарзад взглянула на него через плечо. Он изучал ее черты. – Нет. Разгневанной. – Отпусти меня. Халид отпустил ее руку. – Я понимаю почему. Я виноват в том, что не рассказал тебе о Ясмине. И я извиняюсь за это. Такого больше не повторится. – Виноват? – Шарзад повернулась к нему, иронично рассмеявшись. – Виноват? – Я… – Ты знаешь, как глупо я выглядела? Насколько глупо себя чувствовала? Халид вздохнул. – Она хотела задеть тебя, и меня беспокоит то, что, кажется, очень преуспела в этом. – Насколько она преуспела? Ты жалкая, бесчувственная задница! Ты думаешь, я злюсь из-за того, что она сделала? Из-за того, что она танцевала для тебя? Господи, Халид, как можно быть таким умным и столь непростительно непонятливым одновременно? Он вздрогнул. – Шарзад… – Это не имеет к ней никакого отношения. Ты обидел меня, ибн аль-Рашид. Твои секреты – закрытые двери, к которым мне никогда не дадут ключей, – они ранят меня, – закричала она. – Снова и снова ты ранишь меня и уходишь! Ее боль проделала такой же путь, как и ее смех, отражаясь от карнизов и ударяясь обратно в мрамор под ногами. Халид слушал это эхо и, поморщившись, закрыл глаза. Вновь открыв их, он потянулся к Шарзад. Она отшатнулась. «Я не заплачу. Не для тебя». Невзирая на это, Халид схватил запястья Шарзад обеими руками и поднес ее ладони к своему лицу. – Ударь меня, если хочешь, Шази. Делай все что угодно. Но не наноси такую же рану; не уходи. Он положил ее руки по бокам своего подбородка, скользя пальцами по руке Шарзад, ожидая ее приговора. Она застыла, держа в ладонях маску изо льда и камня. Когда ничего не сделала, Халид откинул волосы с ее лица прикосновением, которое одновременно успокаивало и обжигало. – Прости, джунам. За секреты. Запертые двери. За все. Я обещаю, что расскажу тебе однажды. Но не сейчас. Поверь, некоторые секреты более безопасны, когда находятся под замком, – тихо сказал он. Джунам. Он уже называл ее так раньше. Мое все. Как в ту ночь, когда она рассказывала ему историю про Талу и Мердада. Почему в этом была такая доля истины? – Я… – Она прикусила нижнюю губу, пытаясь остановить ее дрожь. Пресечь фонтан слов, стремящийся вырваться наружу. Стремление признаться в тоске капризного сердца. – Прости меня, прости тысячу раз за то, что ранил тебя. – Он наклонился к ней и нежно поцеловал ее в лоб. «Я проиграла ему. Я не могу больше игнорировать это». Шарзад закрыла глаза, побежденная, и скользнула ладонями к его груди. Потом обхватила его руками в объятии сандалового дерева и солнца. Халид обнял Шарзад, и так они стояли вместе под куполом Большой галереи, перед молчаливо свидетельствующим неразборчивым искусством любовных стихов. * * * Пустота в его груди уже не чувствовалась. Он бы с радостью вернулся к тому ощущению, если бы это значило ни при каких обстоятельствах не видеть подобной картины. |