Онлайн книга «Медный всадник»
|
Саркова отступила в коридор. – И в каждом таком заграждении – восемь пулеметных дотов, десять противотанковых ежей, тринадцать пушечных позиций и сорок шесть пулеметных гнезд. – Неужели? – Так мы защищаем наш любимый город, – сообщил Александр, закрывая дверь. Татьяна, восхищенно улыбаясь, покачала головой. – Ну вот, ты своего добился. А теперь, – добавила она, хватая сумку, – пойдем-ка, строитель заграждений. Они вышли, заперли дверь и оставили Саркову на кухне ворчать что-то в чашку с чаем. Помогая Татьяне спуститься, Александр взял ее за руку. Она попыталась отстраниться: – Нет. Он привлек ее к себе прямо на лестничной площадке. В ее душе с новой силой взметнулись языки огня, пожирающего все на своем пути. – Послушай, – пролепетала она, – я попрошу Веру дать мне работу в столовой. Может, придешь? Я тебя покормлю. – Не смогу. Хотя немногое в жизни доставляет мне такое удовольствие, как еда из твоих рук. Но мы будем слишком далеко отсюда. Я не смогу вовремя вернуться после обеда. – Шура, отпусти меня. В любую минуту на лестницу могут выйти соседи… Но он продолжал держать ее за руку. Почувствовав что-то, она спросила: – Что? Что случилось? Александр поколебался. Светло-карие глаза стали грустными. – О Тата, я должен поговорить с тобой. Это насчет Дмитрия. – А что с ним? – Сейчас я не могу. Разговор будет долгим и с глазу на глаз. Приходи сегодня к Исаакиевскому, я буду дежурить. Сердце Татьяны сжалось тревогой. Исаакиевский! – Александр, я едва могу пройти три квартала до госпиталя. Как я доберусь до собора? Но в глубине души она сознавала: даже если придется ползти, превозмогая боль в ноге, она доберется до места. – Знаю. И не хочу, чтобы ты ходила одна. На улицах, правда, безопасно, но… – Он погладил ее лицо. – У тебя есть друг, который помог бы тебе дойти? Только не Антон. Подруга. Та, которой ты могла бы доверять и которая не станет задавать лишних вопросов? Пусть проводит тебя, а квартала два ты дойдешь сама. Татьяна задумалась. – А как я вернусь домой? Александр улыбнулся и снова прижал ее к себе. – Как всегда. Я сам отведу тебя. Она уставилась на пуговицы его гимнастерки. – Таня, нам отчаянно нужно остаться наедине. И ты это знаешь. Она это знала. – Но так нехорошо. Неправильно. – Это единственное, что сейчас правильно. – Хорошо. Иди. – Ты придешь? – Постараюсь. А пока до свидания. – Подними свое… Прежде чем он успел договорить, Татьяна подняла лицо. Они жадно поцеловались. – Ты хоть представляешь, что я испытываю? – прошептал Александр, зарывшись руками в ее волосы. – Нет, – ответила Татьяна, вцепившись в него, потому что ноги подгибались, – зато хорошо представляю, что испытываю я. Вечером случилось чудо. Телефон ее двоюродной сестры Марины заработал. Татьяна уговорила Марину навестить ее, и часов в восемь дверь открылась. Татьяна принялась обнимать сестру. – Маринка, ты живое доказательство того, что Бог есть. Ты ужасно мне нужна. Где тебя носило? – Бога нет, и ты это знаешь. Где меня носило? – засмеялась Марина. – Да пусти же. Уместнее спросить, где носило тебя! Я слышала о твоих приключениях в Луге. И… Мне очень жаль Пашу. – Она тяжело вздохнула и без особого интереса спросила: – Почему ты похожа на мальчишку? – Мне так много нужно тебе рассказать. – Очевидно. Марина уселась за стол: – А поесть нечего? Умираю с голоду. Марина, широкобедрая, узкогрудая, темноглазая девушка с короткими черными волосами и россыпью родинок на лице, была старше Татьяны на два года и училась уже на втором курсе Ленинградского университета. Ближе подруги у Татьяны не было. Они вместе с Пашей провели немало веселых деньков в Луге и под Новгородом. Разница в возрасте стала заметна лишь год назад, когда у Марины появилась своя компания, где Татьяне не было места. Она поспешно поставила перед Мариной чай и тарелку с хлебом и сыром и предупредила: – Ешь побыстрее, потому что мне нужно выйти погулять, хорошо? До чего у тебя платье красивое! Как провела лето? – Никуда мы не пойдем. Ты едва на ногах держишься. Поговорим тут. Мама и папа сидели вместе с Дашей в другой комнате и слушали радио. Со вчерашнего дня с Татьяной никто не разговаривал. Марина, жуя, оглядела Татьяну. – Начни с волос. Что с ними случилось? И почему такая длинная юбка? – Я отрезала волосы. А юбка скрывает гипс. Вставай. Нам нужно идти, – потребовала Татьяна, дергая сестру за руку. Нужно спешить. Александр велел прийти после десяти, уже почти девять, а она так и застряла на Пятой Советской. Может ли она довериться Марине? Она снова потянула пухлую руку сестры: – Хватит есть, и так толстая. – Но как ты можешь ходить? Ты едва ковыляешь. И зачем нам нужно куда-то идти? Когда снимут гипс? – Тогда будем ковылять. Похоже, что гипс вообще никогда не снимут. Как я выгляжу? Марина перестала есть и оглядела Татьяну. – Что ты сейчас сказала? – Я сказала: «Пойдем!» – Ладно уж, – проворчала Марина, вытирая рот и вставая. – Что тут происходит? – Ничего. А в чем дело? – Татьяна! Я носом чую: что-то неладно. – Ты это о чем? – Таня! Я знаю тебя семнадцать лет, и ты никогда не спрашивала меня, как выглядишь. – Может, если бы твой телефон работал чаще, я и спрашивала бы. Так ты мне ответишь в конце концов? – Волосы слишком короткие, юбка слишком длинная, блузка белая и облегающая… Какого черта тут творится? Наконец Татьяне удалось выпихнуть сестру за дверь. Они медленно побрели по Греческой, к площади Восстания, где сели на трамвай, который повез их по Невскому к Адмиралтейству. Татьяна опиралась о руку Марины, удивляясь, как это ей удается идти и болтать одновременно. Самым трудным было идти. Ходьба отнимала всю энергию. – Таня, скажи, почему ты спрыгнула с поезда? Именно так ты сломала ногу? – Нет, не так. Я спрыгнула с поезда, потому что иначе было нельзя. – А тонна кирпича свалилась на тебя тоже потому, что иначе было нельзя? – фыркнула Марина. – Тогда ты и сломала ногу? |