Онлайн книга «Медный всадник»
|
– Так это и есть та самая Марина? Татьяна едва удержалась, чтобы не покачать головой. Потрясенная Марина безмолвствовала. Позже, на кухне, она спросила Татьяну: – Таня, почему это Александр пялился на меня так, словно где-то видел? – Понятия не имею. – Он просто прелесть! – Ты так думаешь? – осведомилась неожиданно возникшая Даша, которая как раз шла в ванную, оставив Александра в коридоре. – Руки прочь! Он мой. – Это правда? – шепнула Марина Татьяне. – Наверное. Лучше вымой эту сковороду, ладно? Отцу не слишком нравилось присутствие Марины. Нормы по студенческим карточкам были едва ли не самыми скудными, и он сетовал, что племянница их объедает. – Неизвестно, на сколько хватит отцовской тушенки, – заявил он матери, пересчитывая банки. – Она твоя родня, папа, – пробормотала Татьяна, боясь, что Марина услышит. – Дочь твоей единственной сестры. 2 Назавтра, восьмого сентября, в городе с самого утра было неспокойно. По радио объявляли о воздушных налетах. Татьяне удалось добраться до госпиталя. Вера немедленно схватила ее за руку и воскликнула: – Слышишь? Словно гроза надвигается! Они вышли из парадной двери на Лиговский проспект. Раскаты не усиливались, только слышались все чаще. Татьяна спокойно объяснила Вере: – Это минометы, Верочка. Те, что стреляют минами. – Минами? – Да, снарядами разного калибра: большими, маленькими, разрывными, замедленного действия и тому подобное. Хуже всего осколочные. Их выстреливают очередями, по сотне зараз. Они самые опасные. Вера удивленно уставилась на Татьяну. Та пожала плечами. – Луга. До сих пор жалею, что туда попала. Но… послушай, не могла бы ты отпилить мне ногу? Они зашли внутрь, и Вера весело предложила: – Может, не стоит прибегать к столь решительным мерам и проще снять гипс? Татьяна впервые за шесть недель увидела свою бледную, неестественно худую, вялую ногу, но не успела рассмотреть получше: в коридоре у медицинского поста началась суматоха. Все сестры помчались наверх. Татьяна медленно поплелась следом. На ногу по-прежнему было невозможно опереться как следует: при малейшем давлении она начинала ныть. Добравшись до крыши, она увидела два звена по восемь самолетов. На дальнем конце города рвались бомбы. Языки огня и черного дыма были видны даже отсюда. Значит, это происходит в действительности! Немцы бомбят Ленинград! А она думала, что все оставила позади, в Луге! Думала, что уже пережила самое худшее в своей жизни. Но тогда ей удалось выбраться из Луги и вернуться домой. Куда бежать теперь?! В ноздри ударил едкий запах. Что это? – Я иду домой, – сказала она Вере. – К своим. Странная вонь не давала покоя. Тревожила. Татьяна ни о чем другом не могла думать. К полудню все стало известно. Бадаевские склады, где хранились городские запасы провизии, разбомбили немцы, и теперь они лежали в тлеющих руинах. Оказалось, так пахнет горелый сахар. – Папа, – спросила Татьяна, когда вся семья собралась за столом, – что теперь будет с Ленинградом? – То же, что случилось с Пашей, полагаю, – буркнул отец. Мама немедленно заплакала: – Не говори так! Ты пугаешь детей! Девушки переглянулись. Бомбежки продолжались до самого вечера. За Татьяной зашел Антон, и оба отправились на крышу. Но как ни странно было ходить без гипса, еще более поразительным казалось затянутое черной пеленой дыма небо. Александр оказался прав. Прав во всем. И теперь его предсказания начинали сбываться с ужасающей точностью. Ее сердце наполнилось уважением и признательностью. Про себя она поклялась отныне прислушиваться к каждому его слову. Но тут новая волна страха едва не свалила ее с ног. Разве не Александр говорил, что им не миновать уличных боев? Разве не Александр велел ей покупать еду в таких количествах, словно больше в магазины никогда ничего не завезут? Может, он преувеличивал немного? Нет, вряд ли! Сколько раз он умолял, уговаривал ее уехать из Ленинграда! И Татьяну снова охватило дурное предчувствие. Будущее семьи представлялось темным провалом. Антон выжидающе смотрел на небо. – Таня! Я сегодня потушил зажигалку! Подхватил ее вот этим и сунул в воду. – В руке он держал щипцы. Подпрыгивая и грозя рукой небу, он пронзительно взвизгнул: – Ну же, давайте, посмотрим, кто кого! – Антон, – смеясь, заметила Татьяна, – ты такой же псих, как Славин. – Куда хуже! – весело отмахнулся Антон. – Его на крышу калачом не заманишь! Где-то в направлении Невского разгорался пожар. Из люка неожиданно показалась голова матери. Не смея выйти на крышу, она раздраженно завопила: – Татьяна, ты что, спятила? Немедленно вниз! – Не могу, мама, я на дежурстве. – Я сказала – вниз! И не пререкайся! – Приду через час, мамочка, не волнуйся. Мать, сердито бормоча что-то, ушла, но через десять минут вернулась, на этот раз с Александром и Дмитрием. Татьяна, стоя почти на коньке, покачала головой. – Что ты делаешь, мама, приводишь подкрепление? – Татьяна, – строго сказал Александр, направляясь к ней, – пойдем со мной. Дмитрий остался вместе с матерью. Татьяна не двинулась с места. Александр поднял брови. – Я сказал, идем со мной, – повторил он. Она вздохнула: – Не могу же я оставить Антона одного! – Ничего со мной не будет, Таня! – крикнул мальчик, размахивая щипцами. – Я им покажу. Александр на ходу обернулся: – Надень каску, солдат! – Танечка, ты не должна выходить на крышу во время воздушного налета, – пожурил Дмитрий, спускаясь вниз. – А в другое время вряд ли имеет смысл там торчать, – мягко возразила она. – Разве что позагорать немного. – Для загара ты выбрала не тот город, – прикрикнул Александр. – О чем ты только думаешь? Дима прав! Твоя мать права! Далеко не все бомбы – зажигательные и не падают к твоим ногам, как подстреленный голубь! Уже забыла Лугу? Что, по-твоему, происходит, когда бомба взрывается в воздухе? Взрывная волна разносит все: и стекло, и дерево! Как по-твоему, зачем все окна в городе заклеены? И что, интересно, станется с тобой, если попадешь под эту волну? |