Онлайн книга «Умягчение злых сердец»
|
– До чего ж вы с мамкой похожи, прямо одно лицо, как под копирку… Если еще и мозгами похожи, и вообще, всеми остальными деловыми качествами… Ты хоть знаешь, какие про твою мамку у нас легенды ходят? – Знаю, Павел Петрович. Но мне бы хотелось, чтобы нас… не сравнивали. Я сама по себе, мама сама по себе. – Что ж, понимаю… Похвально, похвально. Ну, тогда вперед. Ты ведь, наверное, Рогова знаешь? Фамилия на слуху? – Это который местный владелец заводов, газет, пароходов? – Каких еще пароходов? Нет у него никаких пароходов… И газет нет… – Да это расхожее выражение, Павел Петрович. Цитата из детского стишка про мистера Твистера. Поэт есть такой, Самуил Яковлевич Маршак, слыхали? – Нет, не слыхал. Я в детдоме вырос, мне там стихов не читали. – Извините… – Да ладно, мистер Твистер, говоришь… Ну, значит, этот Рогов и есть мистер Твистер. То есть Филипп Сергеевич Рогов, владелец цементного завода, нашего самого значительного градообразующего предприятия. – А что с ним случилось? – Да не с ним… С ним-то как раз все в порядке. Дело в том, что ночью у него в доме женщина молодая скончалась, то ли невеста, то ли сожительница временная. Не знаю. Некая Анастасия Викторовна Ковалева, двадцати семи лет от роду. Проживала в доме с ребенком, с девочкой восьми лет… Этот Рогов – вообще темная лошадка, замкнуто жил, один в большом доме, как сыч, а потом вдруг эта Анастасия откуда ни возьмись появилась. В общем, ты сейчас поезжай туда, посмотри своими глазами, что да как. Может, сам Рогов ее и грохнул. – Серьезно? – Да не, это я так… Зачем ему, если жениться на ней собирался? Ну или просто гражданским браком жить. – А… Что медики говорят, Павел Петрович? – Медики говорят, что у покойной был перебор со спиртным. Весьма крутой перебор. Столько в себя влила, что бывалому мужику не под силу. – Да что вы говорите, Павел Петрович! Не может этого быть! – Это почему же? – Да потому… То есть я хочу сказать… Понимаете, Настя вообще не пила. – Что? Какая Настя? Не понял? – Настя… Анастасия Викторовна Ковалева… Это моя одноклассница, Павел Петрович. Город у нас маленький, что делать… Все друг друга знаем… – Понятно, понятно. Что ж, прими мои соболезнования, если так. Дружила, поди, с ней в школе-то? – Нет, не особо… Знаете, ей операцию на сердце в восьмом классе делали, она вообще ни грамма не пила, нельзя ей было. Не может быть, чтобы она… – Вот иди и проверь, в чем там дело. Действительно, не бывает так, чтобы баба чистая трезвенница была, а потом взяла и до смерти наклюкалась. Опроси там всех, прислугу, охрану, кто что видел, слышал… И в поликлинику сходи, карточку медицинскую изучи. И с Роговым – аккуратнее будь. Тот еще черт рогатый. Что узнаешь – все мне доложишь, я сам решение принимать буду. Давай, действуй… Только смотри, не переусердствуй. Сама ж говоришь – мистер Твистер… А с разного рода мистерами всегда бывают проблемы, еще нам жалобы в область не хватало. Ты меня поняла, надеюсь? – Да, я поняла, Павел Петрович. – Вот и отлично. Ты за рулем? А то у нас нынче с транспортом напряженка. – Нет, Павел Петрович, я не за рулем. – Значит, вы обе с мамкой безлошадные?.. Сколько я ей говорил – купи машину, научись водить! А она – некогда, некогда… Упертая, как ослица! Ты такая же, поди? – Не знаю. – Ладно, поживем – увидим. Я сейчас распоряжусь, будет тебе машина. Но на будущее запомни – удобнее иметь свою. Хоть плохонькую, но свою, поверь моему опыту. – Спасибо… – Иди, иди. Водитель служебной машины Гоша лихо вырулил на проезжую часть, но на повороте затормозил, глянул на Киру озадаченно. – Что, Гош? В чем дело? Дорогу не знаешь? Нам за город, к дому Рогова. – Да знаю я дорогу. Я просто хотел попросить… Очень попросить… – О чем? Да говори, не смотри на меня так жалобно! – Понимаете, мне к мамке в больницу заскочить надо. Это ненадолго, я у больницы остановлюсь, быстро сбегаю, десять минут туда-обратно! Мамка утром звонила, просила теплую кофту привезти. Ей операцию сделали, теперь мерзнет… На улице жара, а она мерзнет. – Ладно, заедем в больницу. – Спасибо, Кира… Ой, как вас по батюшке-то? – Да ничего, можно без батюшки. – Ну как же… Знаете, как я вашу маму уважаю? Вы так на нее похожи! Валентина Михайловна – она ж это… Такой человек… Можно сказать, легенда. – Поехали, Гоша, поехали! Потом про мою маму рассказывать будешь. Приткнув машину около ворот в больничном дворике, Гоша, подхватив с заднего сиденья пакет, резво поднялся на крыльцо, скрылся за больничными дверьми. Кира открыла дверь, шагнула наружу, вдохнула полной грудью; хорошо-то как, лето в разгаре, жара. Из больничных окон пахнет убежавшим с плиты молоком, к нему примешивается еще какой-то знойный одуряющий дух вроде карболки. А вместе получается адский коктейль, аж в носу щиплет. Но – на то и больница. Здоровому человеку не нравится, больной человек запахов не замечает. Как говорится, каждому свое. Сегодня ты здоров, а завтра болен. Или вообще, как Настя Ковалева… Но жизнь есть жизнь. Вот она, во всей красе. Лето, жара, запахи. И пух тополиный на ветру вьется. И медсестрички на крыльцо выскочили – покурить. Озираются испуганно, чтоб не застукали. Да, это жизнь… А Настя Ковалева умерла… – Ой, здравствуйте… Кира вздрогнула, обернулась на голос. Пожилая женщина стояла сбоку от нее, улыбалась так радостно, что поневоле пришлось улыбнуться ей в ответ. – Здравствуйте… – сказала Кира. – Ой, а вы ведь дочка Валентины Михайловны Стрижак? Правильно? – Да, правильно. А в чем дело? – Да ни в чем… Я просто так спросила. Я к мужу в больницу иду. Смотрю, вы стоите рядом с милицейской машиной, я и спросила… Значит, вы теперь вместе с мамой в милиции работаете, да? – Работаю, да… – Ой, ну надо же! А я вас еще маленькой девочкой помню! А мама у вас… Я так ей благодарна, так благодарна! Она ж моего мужа от тюрьмы спасла! Все кругом говорили: виноват, виноват, а она доказала, что не виноват. Наперекор всем. Привет ей передавайте обязательно! Скажите – от Анны Игнатьевны Колышкиной. Она должна помнить… – Хорошо, я передам. – Спасибо… Ой, как вы на маму-то стали похожи! Прямо одно лицо. А чего вы тут, у больницы-то? Не заболели часом? Или мама ваша не дай бог заболела? – Нет, со мной все в порядке и с мамой тоже. Извините, нам ехать пора. Кира нетерпеливо махнула рукой Гоше, который остановился на больничном крыльце, чтобы перекинуться парой слов с медсестричками. Кира шагнула к машине, села, раздраженно хлопнув дверью. |