Онлайн книга «Марина Голуб в жизни, театре, кино. Воспоминания друзей»
|
– Жень, ты знаешь, мы не учли самого главного. У тебя должна быть большая царская кровать. А кровати у меня, действительно, ещё не было. – Маня, я в Москве куплю. Но она в тот момент уже брала какие-то пододеяльники, матрасы, стелила на пол: – Вот посмотри, так удобно? Кругом ходили американцы, но Маня ложилась на пол, примериваясь к масштабам будущей кровати. Я говорил: – Нет, нет, по-моему, это многовато. Она говорит: – Подожди, ты ничего не понимаешь. Она брала другой матрас, третий: – Ложись теперь ты. В общем, устраивала целый спектакль, пока, наконец, выбор не был сделан. * * * Маринина дочка Настя по сей день хранит в телефоне мамины сообщения, одно из которых было отправлено из Испании: «Настя, перевес 600 евро. Купила всем подарки. Счастлива безмерно». Как оказалось, к своему чемодану она приобрела два других и набила их покупками. – Я так хорошо отдыхала, в такой красоте, в такой роскоши! Я такая счастливая, как же мне не поделиться этим счастьем с людьми, с которыми я работаю. * * * Кирилл Серебренников: – Марина и путешествия – это особая тема для разговора. Мы с «Пластилином» много ездили по миру. И в Париже была невероятная история, когда Марина пыталась объясняться на русском, повышая голос и обильно жестикулируя. Однажды она позвонила мне из какого-то магазина: – Ты что делаешь? Шепчу в трубку: – Я в базилике святой Клотильды слушаю мессиану. Ей стало так стыдно, что она отоваривается в каком-то моле, а я в этот момент слушаю мессиану. – Я сейчас приеду. – Мань, не надо, мессиана уже заканчивается. – Нет, я еду. И они вместе с Хохловой несколько часов искали эту Клотильду, не зная ни языка, ни дороги. Люди от них шарахались. В конце концов, когда они добрались до Клотильды, была уже ночь и всё было закрыто. Они позвонили: – Але, ты где? Мы в Клотильде. Я говорю: – Дома уже сплю, какая Клотильда? Дальше они долго искали путь домой, потеряли ключ. В номер лезли через окно. Потом наперебой рассказывали про все 33 несчастья, которые произошли с ними по дороге. Но это пересказать невозможно. Надо было слышать Марину. * * * Евгений Писарев, художественный руководитель Театра имени А. С. Пушкина: – У меня в чемодане половина вещей всегда была от Мани. Она говорила: – Есть место? Довези, у меня ничего не помещается… О том же самом она просила и остальных своих друзей. Мы везли… Потом бывало смешно, когда мы приносили ей все эти подарки, Маня удивлялась: – Ой, а я и забыла, что покупала это. Однажды в маленьком аборигенском городке в глубине Бразилии у Амазонки мы пришли с ней на блошиный рынок, где продавались свистульки. И она, как Раневская, решила перепробовать все. Я злился: – Зачем тебе это нужно? Эти свистульки стоят здесь уже лет десять, никто к ним не подходит. Маня продолжает. В конце концов, я зверею: – Ты представляешь, какое количество аборигенов до тебя в них посвистело? И тут ей стало не по себе. Мы пошли домой. – Ой, кажется, у меня деревенеют губы. Кажется, я заразилась чем-то. Кажется, у меня поднялась температура. Я злорадствовал: – Вот суешь в рот всё, что ни попадя. Но моих замечаний хватало ненадолго. Она видела, например, собаку, бежала к ней, начинала гладить, пока я не скажу, что она заболеет, потому что пёс лишайный. * * * Татьяна Венгерова: – Про заграничные приключения можно вспоминать бесконечно. В 1995 году мы большой компанией поехали в Грецию в шуб-тур. Это стоило всего лишь сто долларов, но непременное условие поездки заключалось в том, что каждый обязан был получить там шубы и привезти сюда – передать каким-то торговцам. Короче, авантюра. Но случилась накладка. Шубы в аэропорт не привезли, и мы, прекрасно, практически задаром отдохнув, летели назад порожняком. Наш самолёт долго не выпускали. Я повернулась к Мане и в шутку сказала: – Наверное, нас уже не выпустят, раз мы шубы не везём. Она эту фразу поняла почему-то всерьёз и стала кричать: – Ничего не знаю, я хочу в Россию! Я вернусь домой! Не трогайте меня. Не дали шубу и не дали. Я тут ни при чём. Я лечу в Москву, и всё. Пусть попробуют высадить… …Другое мое воспоминание связано с тем, как лихо Марина водила машину. В Испании могла припарковаться возле пляжа, а потом удивлялась, что её машину, взятую напрокат, эвакуировали: – Ну кому она здесь мешала! Мы бесконечно куда-то ездили, причём за рулем должна была сидеть именно Маня. – Я не могу поменяться с тобой местами, меня иначе укачивает, – объясняла она. – Марин, так, может, не надо на большой скорости гонять, и тебя не будет укачивать? – Нет, дело не в этом. Она садилась, давила на газ, и машина улетала в другой конец побережья. Однажды мы проскочили нужный поворот и, чтобы развернуться, надо было проехать 30 километров туда, а потом столько же назад. Вдруг Марина снижает скорость и прижимается к обочине. – Мы останавливаемся? – спрашиваю. – Нет, я сейчас буду здесь разворачиваться. – Ты что, мы ведь нарушаем правила! – Посмотри, никаких машин нет. – Мы за границей. Зачем наживать неприятности? Кому мы здесь что докажем? Ты как хочешь, но я выпрыгиваю на ходу и иду пешком. Марина злилась, говорила подругам: – Таня не позволила мне развернуться. Но чтобы «переключить» её настроение, нужно было посетить хороший магазин. Как жаль, что больше никогда в жизни не доведётся мне наблюдать, как Марина заходит в тихую европейскую лавочку, торгующую, скажем, перчатками или сумками, и как все присутствующие бросают свои дела, поскольку их внимание в одночасье притягивает к себе Марина. Однажды какая-то испанка у меня тихонько спросила: – Эта женщина, наверное, известная в России актриса? – Да. А как вы догадались? – Ну что вы, это сразу чувствуется. …В последний раз мы отдыхали все вместе в Испании в 2012 году. Я и Света Воробьевская жили в одной квартире, а Марина – в другой. Наши окна смотрели друг на друга. Мы выходили на балкон, кричали через двор, как в деревне: |