Онлайн книга «Нежные юноши»
|
– Ничего подобного! Я не собираюсь курить – я буду играть в футбол! – В футбол! Ну да, конечно! В футбол! – Скажи мне честно, Льюис, тебе что, вообще ничего не нравится, а? – Мне не нравится футбол; в этой игре в любой момент кто-нибудь может взять и засветить тебе прямо в глаз, чего тут хорошего? – Льюис разговаривал агрессивным тоном, поскольку мать всегда возводила его слабости в разряд нерушимых и общепринятых правил. Ответ Бэзила, который всего лишь хотел дать добрый совет, стал именно той фразой, после которой становятся врагами на всю жизнь. – Наверное, ты был бы гораздо популярнее в школе, если бы играл в футбол! – свысока заметил он. Льюис себя непопулярным не считал. Он вообще никогда об этом не думал. Он был ошеломлен. – Ну, подожди же! – с яростью произнес он. – Всю твою наглость там из тебя выбьют! – Замолчи! – ответил Бэзил, спокойно разглаживая складочку на своих первых «взрослых» брюках. – Просто замолчи! – Да все уже знают, кто считался самым наглым мальчишкой в «Кантри-дей»! – Замолчи! – повторил Бэзил, но уже не так уверенно. – Будь так добр, замолчи! – И я отлично помню, что про тебя написали в школьной газете… Спокойствие Бэзила тут же улетучилось. – Если ты не умолкнешь, – мрачно сказал он, – я выброшу из окна все твои щетки! Чудовищность этой угрозы возымела должный эффект. Льюис вжался в сиденье, фыркая и что-то бормоча себе под нос, но уже явно присмиревший. Его намек касался одного из самых позорных эпизодов в жизни попутчика. В газете, которая издавалась ребятами в школе, где учился Бэзил, под заголовком «Личные объявления» однажды появилось: «Вся школа и я лично будем крайне обязаны, если кто-нибудь отравит юного Бэзила или найдет иное средство заткнуть ему рот». Оба мальчика так и сидели, молча пыша гневом. Затем Бэзил попытался решительно и навсегда забыть этот прискорбный случай из прошлого. Все это было позади. Возможно, он действительно вел себя несколько нагло, но теперь у него начиналась новая жизнь. Миг спустя воспоминание улетучилось, а вместе с ним исчезли и поезд, и наводящий тоску Льюис, а на Бэзила вновь повеяло ветром с востока, наполнившим его безмерной ностальгией по будущему. Из придуманного мира до него донесся голос; рядом с ним возник мужчина, положивший руку на его затянутое в спортивный свитер плечо. – Ли! – Да, сэр! – Теперь все зависит от тебя. Ясно? – Да, сэр! – Отлично, – сказал тренер, – тогда вперед – и принеси нам победу! Бэзил рывком сорвал свитер, под которым оказалась полосатая майка, и бросился на поле. До конца игры оставалось две минуты, счет был 3–0 в пользу противника, но при виде юного Ли, которого весь год не выпускали на поле из-за злодейских интриг Дэна Хаскинса, главного школьного забияки, и его прихвостня Уизела Уимса, по трибунам школы Св. Риджиса пробежала дрожь надежды. – 33-12-16-22! – пролаял Миджет Браун, низенький и щуплый квотербек. Это был сигнал, и… – Черт! – произнес вслух Бэзил, уже забыв о только что случившейся ссоре. – Ну почему этот поезд не может ехать побыстрее? Как же долго ждать до завтра! II Школа Св. Риджиса, Истчестер. 18 ноября 19… года. Милая мама! Рассказывать сегодня особо не о чем, но я бы хотел поговорить о моих карманных деньгах. Все ребята здесь получают карманных денег больше, чем я, а мне ведь надо покупать много всяких мелочей – шнурки там и прочее. В школе мне все нравится, я отлично провожу время, но футбольный сезон кончился, и делать особо нечего. На этой неделе собираюсь в Нью-Йорк в театр. Еще не знаю, на что именно, но, скорее всего, на «Квакершу» или на «Пастушка» – обе постановки очень хорошие. Доктор Бэкон очень внимательный, а в деревне есть отличный терапевт. На этом заканчиваю, потому что надо еще доделать алгебру. Твой любящий сын, Бэзил Дьюк Ли. Он засунул письмо в конверт. В пустынный читальный зал, где он сидел, вошел щуплый маленький мальчик и остановился, пристально на него посмотрев. – Привет, – нахмурившись, сказал Бэзил. – А я тебя искал, – медленно и неприязненно произнес мальчик. – Везде искал – и в твоей комнате, и в спортивном зале; мне сказали, что ты, наверное, где-то здесь ошиваешься. – Чего тебе надо? – спросил Бэзил. – Полегче, генеральчик! Бэзил вскочил. Мальчик сделал шаг назад. – Ну, давай тресни меня! – нервно защебетал он. – Давай тресни – я же на голову тебя ниже… Генеральчик! Бэзил поморщился: – Еще раз так меня назовешь – получишь! – Нет, не получу! Брик Уэйлс сказал, что если ты еще хоть пальцем кого-нибудь из нас тронешь… – Да я к вам даже никогда не подходил! – А разве не ты однажды за нами погнался и разве не Брик Уэйлс… – Ох, да что тебе от меня надо? – в отчаянии воскликнул Бэзил. – Тебя вызывает доктор Бэкон! Меня послали за тобой, и кто-то сказал, что ты, наверное, где-то здесь ошиваешься… Бэзил сунул письмо в карман и вышел из читального зала – а мальчишка до самой двери провожал его бранью. Бэзил пересек длинный коридор, где стоял сырой запах, похожий на затхлый запах жженого сахара, который всегда чувствуется в школах для мальчиков, поднялся по лестнице и постучался в самую обыкновенную – но при этом такую страшную! – дверь. Доктор Бэкон сидел за столом. Это был симпатичный рыжий священник епископальной церкви, лет пятидесяти. Когда-то он был искренне заинтересован в успехах и проблемах ребят, но под влиянием суетливого цинизма этот интерес уже давно почти угас – эта проблема, словно зеленая плесень, всегда рано или поздно появляется у всех директоров школ. Перед тем как Бэзилу было предложено сесть, была произведена определенная подготовка: из ниоткуда за черный шнурок было извлечено пенсне в золотой оправе; затем пенсне было наведено на Бэзила, словно его обладатель желал удостовериться, что перед ним не какой-нибудь самозванец; лежавшие на столе бумаги были нервно перетасованы, словно колода карт, но не для того, чтобы что-то найти, а просто так. – Сегодня утром я получил письмо от твоей матери, м-м-м… Бэзил… – То, что его назвали по имени, Бэзила изумило. В школе его называли не иначе, как генеральчик или Ли. – Она считает, что у тебя плохие отметки. Сдается мне, что семья отправила тебя сюда учиться, принеся… м-м-м… определенные жертвы… И поэтому она рассчитывает… Душа Бэзила корчилась от стыда, но муки были вызваны не плохими оценками, а столь прямо упомянутой финансовой несостоятельностью. Он отлично знал, что он – один из самых бедных учеников в школе для богатых детей. |