Книга Колдовское наваждение, страница 32 – Аннет Клоу

Полина вздохнула.

— Ну, что ж, все мы порой бываем глупыми и сходим с ума из-за мужчин; только одни — раньше, а другие — позже. Если бы я знала, что Федерико любит меня, то, кто знает, что бы я сделала ради него.

— Но ведь Федерико — настоящий мужчина, и он не допустил бы твоего позора, — с горечью в голосе сказала Патриция. — Как-то раз, когда город был уже занят северянами, Эмиль пришел к нам домой. Он сказал, что любит меня и что хочет на мне жениться. Я не знала, что за игру затеял он на этот раз. Я отказала ему, и он в бешенстве ушел от нас.

Затем, однажды ночью, Федерико очень осторожно проник в дом, чтобы повидаться с нами перед тем, как с войсками уйти в Виксбург.

Полина вдруг вскрикнула:

— О! Нет! Какой ужас!

— Да, — спокойно продолжила Патриция. — Ты знаешь, что Федерико не знает страха… А майор Шэффер, скорее всего, приказал следить за нашим домом, и под утро он ворвался со своими людьми к нам в дом и арестовал брата. Они собирались судить его как шпиона. А раз так, то они казнили бы его. Вот мне и пришлось пожертвовать собой, чтобы спасти его. Итак, я отправилась к Эмилю, чтобы упросить его отпустить Федерико. Он согласился освободить брата, но… но только в том случае, если я стану его любовницей…

— О боже! Патриция! Это чудовищно! Что за подлец этот Шэффер? Подумать только! Ты спасла Федерико ценою своей собственной жизни?! — воскликнула Полина. На глаза ее накатились слезы, и она схватила подругу за руку. — Спасибо тебе, Патриция! — поблагодарила Полина. — Я считаю, что это был благородный поступок с твоей стороны. Я буду всю жизнь благодарна тебе за Федерико, за то, что ты пожертвовала собой ради его спасения.

— Ох, Полина, Полина! Если бы ты знала, чего мне это все стоило. Это ведь так ужасно остаться совершенно одинокой и отвергнутой обществом.

— Не надо так. Ты ведь знаешь, что у тебя есть подруга, которая постоит за тебя, — сказала решительно Полина. — Но как мне тебе помочь?

Патриция тяжело вздохнула и, потупив глаза, сказала:

— Позволь мне здесь остаться и пожить…

— Конечно же. Об этом не стоит даже говорить, — быстро ответила Полина. — Ты ушла от него? Только не говори мне, что он действительно…

— Вышвырнул меня? — закончила Патриция за подругу. — Нет, он меня не вышвырнул. Видишь ли… Я… сейчас в интересном положении… Одним словом, я жду ребенка… — сказала Патриция.

— О боже! Патриция! Бедняжка! — воскликнула Полина.

— Но беда в том, что я никогда не переставала любить его. Неважно, что он делал, но я продолжала любить его и люблю его сейчас.

Полина грустно улыбнулась и сказала:

— Я знаю, моя дорогая, я знаю.

— Я была уверена, что ты будешь единственной, кто поймет мои чувства, — с благодарностью произнесла Патриция.

Полина с удивлением посмотрела на нее и спросила:

— Но если ты все еще любишь его, почему ты убежала от него?

— Потому что я боюсь того, что он узнает о моей беременности. Живота еще не видно, но вскоре…

— Ты думаешь, что он такой бессердечный, что выбросит тебя за это на улицу? — спросила Полина.

— Я, право, не знаю, что он сделает. Он очень часто сердится, и я не знаю, почему. Порой он обвинял меня в связях с другими мужчинами…

— Сразу было видно, что он неуправляем! — воскликнула Полина.

— Да, он часто бывает невменяем в гневе, — продолжила Патриция, — но иногда он кажется таким одиноким, как человек, выброшенный на берег после кораблекрушения; и бывает таким нежным, что я забываю обо всем на свете. Он, возможно, отречется от меня, а возможно, женится на мне и даст имя ребенку. Я сейчас ничего не знаю, что будет дальше. Но я не вынесу, если он пожалует мне небольшой домик и содержание как квартеронке! — сказала Патриция.

Полина сочувствующе пробормотала:

— Что ты говоришь! Конечно же, ты останешься здесь. Нам будет так хорошо с тобой. Мы будем каждый день беседовать, помнишь, как раньше, в монастырской школе?

— Тебе будет трудно со мной. Я скоро раздуюсь, как воздушный шар, вот увидишь, не пройдет и нескольких месяцев, — сказала, чуть улыбнувшись, Патриция, а затем добавила:

— Спасибо тебе, Полина! Спасибо тебе за все!

* * *

Сначала Эмиль не понял, что Патриция ушла из дома. Он уже твердо решил, что вечером сделает ей предложение выйти за него замуж.

Он хотел это сделать, и ему очень важна была ее реакция — обрадуется ли она, или, как всегда, придет в ярость.

И когда, вернувшись, он не обнаружил ее дома, то с облегчением вздохнул. Так волновавший его разговор откладывался. Но когда Патриция не появилась к ужину, Эмиль начал серьезно беспокоиться. Где она могла быть? Он ведь знал, что она практически не выходила на улицу. Эмиль еще раз в волнении обошел дом, но Патриции нигде не было. И Марта, и Мэй в один голос уверяли, что не видели ее выходящей из дома. Но голос Мэй показался ему подозрительным. Он понял, что она что-то знает, а может быть, и видела, куда ушла Патриция.

И Эмиль добился у нее признания, что та видела, как Патриция, собрав немного вещей, ушла из дома.

— Куда она пошла? — гневно набросился он на Мэй.

— Я не знаю, — ответила Мэй. — По правде, я действительно не знаю. Мисс Патриция не рассказала мне, так как опасалась, что вы силой развяжете мне язык.

— Ты хочешь сказать, что она убежала от меня? Что она не хочет, чтобы я пошел за нею?

Мэй кивнула, и Эмиль в сердцах всплеснул руками.

— Но почему? Ты знаешь? Ради Бога, объясни мне! Она собиралась встретиться с другим мужчиной?

— Сэр! — воскликнула Мэй. — Как вы можете так говорить? Вы должны знать — она никогда не была неверной вам.

— Я не знаю ничего, — вторил ей Эмиль. — А вот ты знаешь все. И я умоляю тебя, лучше мне расскажи все — иначе, ты знаешь, меня ничто не остановит.

Мэй с опаской поглядела на Эмиля. Она знала, что он может быть неуравновешенным человеком, к тому же он ее откровенно припугнул, и она дрожащим голосом сказала:

— Я… Я думаю, что она ушла из-за…

— Из-за чего же? Господи! Ну, говори же!

— Из-за младенца… — нерешительно сказала Мэй.

— Младенца? Какого младенца? — ничего не понимая, спросил Эмиль.

Мэй многозначительно посмотрела на него.

— Вашего, конечно, младенца. Того, которого носит под сердцем мисс Патриция.

Эмиль побледнел и застыл на месте.

— Э… Патриция? Патриция носит моего ребенка?

Мэй утвердительно кивнула головой, а Эмиль, не говоря больше ни слова, опустился в кресло. Руки его дрожали. Он думал об исчезнувшей Патриции, которая была беременной от него, и очень испугался. Вдруг он резко поднял голову и спросил у Мэй: