Книга Ошибка, страница 30 – Эль Кеннеди

– Может, и так, но я хочу услышать, как ты сам скажешь это.

От чувства досады мне нечем дышать.

– Отлично, ты хочешь это услышать? Влюбился ли я в тебя? Да, думаю, да.

Она в шоке смотрит на меня, словно и не ждала, что я отвечу ей.

Реакция: невыносимо долгое молчание. Молчание, от которого хочется встать, найти веревку и повеситься. И чем дольше Ханна молчит, тем более жалким я себя чувствую.

Когда она наконец открывает рот, то просто ошарашивает меня:

– Почему?

Я морщу лоб:

– Что «почему»?

– Почему ты в меня влюбился?

Если она считает, что этим все объяснила, то чертовски ошибается, потому что я по-прежнему ничего не понимаю. Что это вообще за вопрос такой?

Ханна мотает головой, словно тоже, одновременно со мной, пытается в этом разобраться:

– Чувак, я видела девушек, которых ты приводил домой или с которыми ты флиртовал в баре. У тебя есть типаж. Высокие, худые, обычно блондинки. И все они вечно висят на тебе и осыпают комплиментами. – Она фыркает. – Я же только и делаю, что задираю тебя.

Я невольно ухмыляюсь. Ее сарказм действительно чаще всего переходит в колкости.

– И тебя тянет к тем, кто ищет временных связей. Кто хочет позабавиться. А мне не нужны забавы. Я предпочитаю серьезные отношения. – Она задумчиво поджимает губы. – У меня всегда складывалось впечатление, что ты в таких не заинтересован.

Это обвинение заставляет меня ощетиниться.

– Почему? Потому что я бабник? – От возмущения мой тон становится резче, чем хотелось бы. – А ты никогда не думала, что все это из-за того что я еще не встретил подходящую девушку? Или не может быть такого, что я хочу с кем-то нежничать и смотреть кино, чтобы кто-то носил мои свитера и болел за меня на матчах, готовил ужин со мной, как вы с Гарретом…

Ее смех заставляет меня остановиться.

Я прищуриваюсь:

– И что такого смешного?

В ту же секунду Ханна перестает смеяться, и тон ее голоса становится совершенно серьезным:

– Логан… ты столько говорил, но ни разу не сказал, что хочешь этого со мной. Ты говорил «с кем-то». – На ее лице сияет улыбка. – До меня только что дошло.

Что ж, это хорошо, но вот только я до сих пор ни фига не понимаю.

– Все это время мне казалось, что ты смотришь с такой тоской на меня. Но ты смотрел на нас. – Она снова смеется. – И все эти вещи, о которых ты говорил, – это про нас с Гарретом. Логан, ты не хочешь меня. Ты хочешь меня и Гаррета.

В моей голове звенит тревожный звоночек.

– Если ты намекаешь на то, что я хочу секса втроем – с тобой и моим лучшим другом, – то хочу заверить тебя: это не так.

– Нет же, ты просто хочешь таких же отношений, как у нас. Близости, понимания, короче, все эти сюси-пуси.

Я ошарашено молчу.

Неужели она права?

Пока ее слова оседают в сознании, я, сбитый с толку, вспоминаю все свои фантазии о Ханне за последние несколько месяцев и… что ж, если быть честным, то большинство их не включает секс. Ну, парочка есть, да и то лишь потому, что я парень, а Ханна девушка сексуальная. И к тому же она все время рядом, а значит, ее легко представить во всякого рода эротичных образах. Но если не брать в расчет эту обнаженку, то обычно я мечтал о другом. Например, когда я видел, как Ханна и Гаррет сидят в обнимку на диване, мне хотелось быть на его месте.

Но… хотел ли я быть на его месте рядом с ней или просто быть на его месте?

– Слушай, Логан, ты мне нравишься. Очень сильно. Ты забавный и милый, у тебя язвительные шутки – а это все то, что я так люблю в парнях. Но ты… – Кажется, она смущается. – Ты не заставляешь мое сердце биться быстрее – наверное, так проще всего это описать. Хотя нет, не так. – Ее голос начинает звучать мечтательно. – Когда я с Гарретом, то весь мой мир оживает. Эмоции переполняют меня настолько, что кажется, сердце вот-вот разорвется на части, и я понимаю, что следующие слова могут показаться тебе чересчур пафосными или даже бредом одержимой, но порой мне кажется, что он нужен мне больше еды, больше воздуха. – Ханна смотрит мне в глаза. – А я нужна тебе больше воздуха, Логан?

Я сглатываю ком в горле.

– Я ли та, о ком ты думаешь, когда ложишься спать, и с мыслями о ком просыпаешься по утрам?

Я молчу.

– Это я? – настойчиво добивается ответа Ханна.

– Нет. – Мой голос срывается на хрип. – Это не ты.

Проклятье.

Наверное, она права. Все это время я ощущал вину, потому что хотел девушку своего лучшего друга. Но похоже, в действительности я хотел таких же отношений, как у моего лучшего друга. Чтобы у меня тоже был кто-то, с кем можно проводить время. Кто-то, кто заводит меня и заставляет смеяться. Кто-то, кто делает меня… счастливым.

Как Грейс?

Эта язвительная мысль прорезает мое сознание словно чертов лазерный меч.

Дерьмо.

Да, кто-то как Грейс. А именно Грейс, с ее тирадами о Теде Банди и успокоением, которое дарит ее присутствие… привет, ирония.

Я расстался с ней, чтобы избежать серьезных отношений, а теперь оказывается, что именно это и было мне нужно.

– Проклятье. Я… облажался. – Еле слышно вздохнув, я потираю глаза.

– Неправда. Логан, это никак не испортит наших отношений. Честно.

– Нет, я не про нас. Сегодня вечером я расстался с очень классной девушкой, а все потому, что совсем запутался в себе.

– Ой, дерьмово. – Ханна с сочувствием глядит на меня. – Так позвони ей и скажи, что передумал.

– Она выставила меня вон. – Я снова издаю стон. – И она ни за что не возьмет трубку, если даже я и позвоню.

Нас прерывает доносящийся из коридора голос Гаррета:

– Серьезно, Уэллси, сколько можно наливать стакан воды? Мне нужно показать тебе, как пользоваться раковиной? Досадно, если так… – Он умолкает в ту же секунду, как замечает меня. – О, привет, мужик. Я не знал, что ты дома.

Я торопливо соскальзываю со стула и вскакиваю на ноги, но подозрение во взгляде Гаррета не исчезает. И на меня снова накатывает чувство вины. Господи, он думает, что между нами что-то есть? Он всерьез верит, что я буду подкатывать к его девушке?

То, что я даже задумался об этом, показывает, что наша дружба находится в куда более опасном положении, чем мне казалось.

С трудом сглотнув ком в горле, я подхожу к нему:

– Слушай… прости, что в последнее время я вел себя как последний дурак. Я был… немного не в себе.