Онлайн книга «Хазарская охота»
|
– Серьезные дяди, – заметил Блиц, – Еще минута, и из нас пух полетит. – Будем ждать, пока прикурить дадут из гранатомета? Хреново… – хрипло сказал Плюшко. Его позиция была самой ответственной, если начнут палить, то чердак пекарни окажется на линии огня. – Что думаешь, командир? Глеб промолчал. До подхода техники у них еще был шанс дождаться ночи и пробиться к окраине, теперь боевики подтянули силы и взяли объект в кольцо. Скрываться и выжидать не имело смысла. – Плюшко – чердак! Остальные – подвал. Команда голосом! По машине – огонь! Через минуту чердак и подвал пекарни огрызнулись раскаленными струями. Чеченцы сначала бросились врассыпную, но потом вернулись и под огнем затащили гранатомет за машину. – Поливай их! Гаси, чтоб ни один не ушел! Но боевики уже были неуязвимы для автоматных очередей. Плюшко кубарем слетел в подвал. – Сейчас пальнут! Уходить надо! – орал он. – Уходить! Глеб обреченно оглянулся. Наверху догорала деревянная опалубка, с сухим треском осыпался цемент. Через полчаса, максимум через час подожженное здание осядет под собственной тяжестью. В чердачное окно с воем ворвался фугас. Позади Глеба обрушилась балка перекрытия, и, перегораживая выход, загудело высокое голодное пламя. Внезапно в огне мелькнула размытая тень, и Глеб невольно вздрогнул: сквозь пламя, слегка приподняв ладони, шагнул человек. – Кто такой? – Глеб вскинул автомат, и точно мгновенно отнялись мышцы во всем теле. – Свои… – человек выше поднял безоружные руки, точно дирижер перед первым аккордом. Блиц недоверчиво уставился на его камуфляж без знаков различия. Незнакомец был одет как-то слишком празднично и чисто, из-под свежего подворотничка выглядывал синий тельник. Красивое смуглое лицо было приветливо и спокойно. На груди висело аж два фотоаппарата в плотных футлярах из толстой кожи. Верно сказано: «Кому война, а кому – мать родна!» Незнакомец отбросил со лба волнистую каштановую прядь и блеснул ровными, красивыми зубами. – Как зовут… Паспорт, удостоверение? – приступил Глеб. – Ну ты даешь… У Ангела-хранителя тоже «корочки» спросишь? – Так ты прямиком с небес? – уточнил Глеб. – Скорее из преисподней, – усмехнулся незнакомец. – Комитетчик, что ли? – догадался Кореец. – Почти угадал. Слышу, в квадрате шум поднялся – АКМ лупит: по-русски, стало быть, заговорили. – Наша классика – Пушкин и АКМ, – похвастал эрудицией Кореец. – Молодец, еще шуткуешь… – А мы даже умираем весело, слыхал, как хохочем? – огрызнулся Глеб. Стены подпрыгнули от близкого взрыва, справа от Глеба зарычал и забился на полу раненый Блиц: осколок распахал его ногу поперек бедра. Бросившись к раненому, Глеб и Кореец пытались сдержать судороги. Плюшко сорвал с бинта упаковку, но пришелец остановил его руку. – Куда прешь? Видишь, артерия перебита! – взвился Плюшко. – Тихо, солдат! Незнакомец снял черные вязаные перчатки и склонился над развороченной раной. Не касаясь, он провел рукой, как шаман, латая воздух вокруг раны, и слегка подул. Блиц обмяк и затих, дыхание стало ровным, словно у спящего. Кровь иссякла, изошла кровавой росой и пересохла. – Берите его, уходим! – Куда идти? Чечи в кольцо взяли! Перекрытия дрогнули от удара, с треском расселась надвое наружная стена, и в открывшееся пространство донеслось раскатистое: «Алла-а-х Акб-а-а-р-р-р!». Подвал заволокло ядовитым дымом. – Уходим. Живо! – Незнакомец шагнул в бурую мглу подвального коридора. Сгорбившись, они прошли сквозь дым. Кореец и Плюшко волокли «спящего» Блица. В котельной среди густой копоти незнакомец на ощупь отыскал люк. На поверхности оставили связку гранат с зажженным запалом, чтобы люк завалило обломками и надежно скрыло их отход. По воле пришельца группа оказалась в подземных коммуникациях и быстро покинула зону боев. В кирпичном бункере пришелец уверенно нашел спрятанный в темноте кран и с наслаждением выпил холодной воды. В сухом кирпичном бункере устроились перекурить. – Где так лечить насобачился? – поинтересовался Глеб. – Так, по вдохновению, – отмахнулся пришелец. – Меня, между прочим, Рафаилом зовут, что означает «целитель». – Это по-каковски будет? – поинтересовался Плюшко. – Да неважно, главное есть такой Архангел. – О как! – не то одобрил, не то озадачился Плюшко. – Архангел, значит, а служишь «темной стороне»… Давно в Грозном? – С вечера тридцать первого. – Как выжил? – Тень в воде не тонет и в огне не горит. – Так вот ты кто – Тень! Вот только чья? – Я ничей, сам свой… – Так не бывает, – попытался улыбнуться Глеб, но на темном, закопченном лице улыбка вышла похожей на оскал. – Ладно, шутки в сторону; для чеченцев – я фотокор на вольных хлебах, но это только для чеченцев. А для вас я – наблюдатель. – Международный? – удивился Кореец. – Скорее межпланетный: кто-то должен приглядывать за всем этим бардаком. Несколько снимков для Космической Коалиции? – Тень сдернул кожух с аппарата и прицелился в Глеба. – Не дури! – Глеб отвел жадно сверкнувший раструб. – Зачем пришли в город, пока армия не подошла? – спросил Кореец. – А вы что, ничего не знаете? – белозубо усмехнулся Тень. – День рождения Паши-Мерседеса. Слыхали про такую дурь? Грозный вроде торта под красной лентой. – Почему остались у вокзала? – Встретили ожесточенное кавказское гостеприимство, – уточнил Тень. – Сам видел: женщины и старики вышли с живыми цветами, с хлебом-солью. Елку на вокзальной площади нарядили, шашлыков нажарили для солдатиков. Приготовили, так сказать, теплый прием для воинов-освободителей… – Да уж… До сих пор дымится, – проворчал Кореец. – В том-то и дело! Боевики знали о времени ввода войск минута в минуту, и дальше все было по часам. В семь утра Дудаев приезжал, чеченцы зикр танцевали. Пленных на колени бросили и головы… Тень перевел фотокамеру в режим просмотра, на дисплее вспыхнули кадры казни. – Мамкам теперь одинаковые сны приснятся, – ахнул Плюшко. – А я бы на месте чеченцев эти головы министру обороны послал… В подарок… Получите и распишитесь! – пробурчал Кореец. – Это наша с тобою война, разведчик, – закончил Тень. Глеб только крепче сжал челюсти. То, что рассказывал этот странный человек, ловкий, умный и абсолютно спокойный, оседало на дне памяти, и даже еще глубже. Эта война, раз начавшись, уже никогда не кончится. Она будет переходить по наследству вместе с формулой крови, и он, Глеб, будет мстить яростно и хладнокровно, пока не превратится в машину смерти или не умрет сам. |